Книга Цветок в пустыне, страница 4 – Джон Голсуорси

– Тётя, милая, – взмолилась Динни, – я забыла, что у вас день рождения и не принесла подарка.

– В таком случае поцелуй меня. Я всегда говорю, Динни, что ты целуешь особенно приятно. Как ты сюда попала?

– Я приехала за покупками для Клер.

– Ты захватила с собой ночную рубашку?

– Нет.

– Неважно. Возьмёшь мою. Ты их ещё носишь?

– Да, – ответила Динни.

– Умница. Не люблю женских пижам. Твой дядя тоже. От них такое ощущение, словно что-то ниже талии тебе мешает. Хочешь избавиться и не можешь. Майкл и Флёр остаются обедать.

– Благодарю, тётя Эм, я переночую у вас. Сегодня я не достала и половины того, что нужно Клер.

– Мне не нравится, что Клер выходит замуж раньше тебя, Динни.

– Этого следовало ожидать, тётя.

– Вздор! Клер – блестящая женщина: на таких, как правило, не женятся. Я вышла замуж в двадцать один.

– Вот видите, тётя!..

– Ты смеёшься надо мной! Я блеснула всего один раз. Помнишь слона,

Лоренс? Я хотела, чтобы он сел, а он становился на колени. Слоны могут наклоняться только в одну сторону. И я сказала, что он следует своим наклонностям.

– Тётя Эм! За исключением этого случая вы – самая блестящая женщина, какую я знаю. Все остальные чересчур последовательны.

– Мне так отрадно видеть твой нос, Динни. Я устала от горбатых.

У нас у всех такие – и у твоей тётки Уилмет, и у Хен, и у меня.

– Тётя, милая, у вас совсем незаметный изгиб.

– В детстве я ужасно боялась, что будет хуже. Я прижималась горбинкой к шкафу.

– Я тоже пробовала, только кончиком.

– Однажды, когда я этим занималась, твой отец спрыгнул со шкафа и прокусил себе губу. Представь себе, он спрятался там, как леопард, и подсматривал за мной.

– Какой ужас!

– Да, Лоренс, о чём ты задумался?

– Я думал о том, что Динни, по всей вероятности, не завтракала.

– Я собиралась проделать это завтра, дядя.

– Вот ещё! – возмутилась леди Монт. – Позвони Блору. Ты всё равно не пополнеешь, пока не выйдешь замуж.

– Пусть сначала Клер обвенчается, тётя Эм.

– Надо бы у Святого Георгия. Служит Хилери?

– Разумеется!

– Я поплачу.

– А почему, собственно, вы плачете на свадьбах, тётя?

– Невеста будет так похожа на ангела, а жених в чёрном фраке, с усиками даже не почувствует, что она о нём думает. Как это огорчительно!

– А вдруг он все почувствует? Я уверена, что так было и с Майклом, когда он женился на Флёр, и с дядей Эдриеном, когда Диана выходила за него.

– Эдриену пятьдесят три и у него борода. Кроме того, Эдриен – особая статья.

– Допускаю, что это несколько меняет дело. Но, по-моему, оплакивать следует скорее мужчину. Женщина переживает самую торжественную минуту в своей жизни, а у мужчины наверняка слишком узкий жилет.

– У Лоренса жилет не жал. Твой дядя всегда был худ как щепка. А я была тогда стройной, как ты, Динни.

– Вы, наверно, были изумительны в фате, тётя Эм. Правда, дядя?

Тут она заметила, какое непривычно тоскливое выражение приняли лица обоих её пожилых собеседников, и торопливо прибавила:

– Где вы встретились впервые?

– На охоте, Динни. Я увязла в болоте. Твоему дяде это не понравилось, он подошёл и вытащил меня.

– Идеальное место для знакомства!

– Слишком грязное. Потом мы целый день не разговаривали.

– Как же вы сошлись?

– Так уж всё сложилось. Я гостила у Кордроев, знакомых Хен, а твой дядя заехал посмотреть щенят. Ты почему меня допрашиваешь?

– Просто хочу знать, как это делалось в ваше время.

– Выясни лучше сама, как это делается в наши дни.

– Дядя Лоренс не хочет, чтобы я избавила его от себя.

– Все мужчины – эгоисты, кроме Майкла и Эдриена.

– Кроме того, я не желаю, чтобы вы из-за меня плакали.

– Блор, коктейль и сандвич для мисс Динни. Она не завтракала. Да, Блор, мистер и миссис Эдриен и мистер и миссис Майкл остаются обедать. И скажите Лауре, Блор, чтобы она отнесла мою ночную рубашку и прочее в синюю комнату для гостей. Мисс Динни ночует у нас. Ах, эта детвора!

И леди Монт, слегка раскачиваясь, выплыла из комнаты в сопровождении своего дворецкого.

– Какая она чудная, дядя!

– Я этого никогда не отрицал, Динни.

– Стоит мне её повидать, и на душе становится легче. Она когданибудь сердится?

– Иногда собирается, но раньше чем успеет выйти из себя, уже перескакивает на другое.

– Какое спасительное свойство!..

Вечером за обедом Динни всё время прислушивалась, не упомянет ли её дядя о возвращении Уилфрида Дезерта. Он не упомянул.

После обеда она подсела к Флёр, восхищаясь – как всегда чуточку недоуменно – своей родственницей, лицо и фигура которой были так прелестны, а глаза проницательны, которая держалась так мило и уверенно, не питала никаких иллюзий на собственный счёт и смотрела на Майкла сверху вниз и снизу вверх одновременно.

"Будь у меня муж, – думала Динни, – я была бы с ним не такой. Я смотрела бы ему прямо в глаза, как грешница на грешника".

– Флёр, вы помните вашу свадьбу? – спросила она.

– Помню, дорогая. Удручающая церемония.

– Я видела сегодня вашего шафера.

Круглые сверкающие белками глаза Флёр расширились.

– Уилфрида? Неужели вы его помните?

– Мне было тогда шестнадцать, и он привёл в трепет мои юные нервы.

– Это, конечно, главная обязанность шафера. Ну, как он выглядит?

– Очень смуглый и очень беспокойный.

Флёр расхохоталась.

– Он всегда был такой.

Динни взглянула на неё и решила не терять времени.

– Да, дядя Лоренс рассказывал мне, что он пытался внести беспокойство и в вашу жизнь.

– Я даже не знала, что Барт это заметил, – удивилась Флёр.

– Дядя Лоренс немножко волшебник, – пояснила Динни.

– Уилфрид вёл себя примерно, – понизила голос Флёр, улыбаясь воспоминанию. – Уехал на Восток послушно, как ягнёнок.

– Но не это же, надеюсь, удерживало его до сих пор на Востоке?

– Разве корь может удержать вас навсегда в постели? Нет, ему просто там нравится. Наверно, обзавёлся гаремом.