Книга Измена. Побег от истинного, страница 78 – Мария Минц

Промедление сыграло со мной ужасную шутку. Твёрдая земля исчезла из-под ног, что-то грубо поволокло меня… судя по ощущениям, в пустоту, разверзшуюся за спиной. Запаниковав, я попыталась вырваться, начала биться, как туго спелёнутая коконом бабочка, но ничего не выходило.

Сердце колотилось так, что, казалось, ещё чуть-чуть, и прыгнет прямо в горло. Я судорожно хватала ртом воздух, ставший вдруг колюче-ледяным, и падала-падала-падала в неизвестность, окружённая непроглядной тьмой.

…Полёт закончился резко, оборвавшись ударом спиной обо что-то твёрдое. Остатки воздуха вылетели из груди вместе со вскриком, я непроизвольно зашлась в кашле и попыталась пошевелиться.

— Освободите её! — раздался надо мной визгливый, как свист плети, приказ. Тьма упала с глаз, путы ослабли. Я сощурилась и заморгала от потоков света, обрушившихся на меня.

Когда глаза привыкли к свету, обнаружила, что лежу на какой-то широкой каменной плите, которая стояла в месте, похожем на заброшенный грот. Его стеныбыли утыканы мириадами горящих свечей. Ледяной воздух потеплел и наполнился запахами свечного дыма, воска и каких-то сладковатых благовоний.

— Очнулась? — услышала я всё тот же резкий голос. Вздрогнула, приподнялась и обернулась.

Позади на массивном троне, вырезанном из тёмного дерева, сидела Фелиция. При виде неё я невольно вздрогнула: настолько сильно она изменилась даже с момента нашей последней встречи. Она резко подурнела, её лицо сильно отекло, а волосы из огненно-рыжих кудрей стали похожи на опалённую паклю. Под глазами залегли огромные тени, а сами зрачки приобрели безумноватый блеск.

Но самой заметной частью её тела по-прежнему был живот. Огромный, бесстыдно выпирающий из-под тёмно-зелёного балахона, который она на себя накинула. Он притягивал всё моё внимание, и все мои мысли заглушала бешеная тревога за сына.

— Ребёнок, — тихо сказала я, — с ним всё хорошо?

Фелиция вздёрнула бровь и хрипло хихикнула.

— Значит, даже не за себя волнуешься? — усмехнулась она и тут же охнула, скорчившись, как от боли. Из-за её трона немедленно выскочили две рослые женщины, тоже закутанные в балахоны, но чёрные, окружили её и принялись что-то бормотать и напевать. В воздухе разлился резкий запах полыни.

Неужели что-то случилось с моим сыном?!

Не помня себя от панического ужаса, я попыталась сползти с плиты, чтобы броситься к Фелиции, но была остановлена тяжёлой рукой, упавшей мне на плечо.

— Оставайся на месте, — повелительно прокаркал ещё один голос, на этот раз низкий и мужской. Позади меня вырос высокий сухощавый старик в уже знакомом балахоне. На его поясе что-то сверкнуло, и я с содроганием поняла, что это большой серп.

— Отпусти её, Мижай, — просипела Фелиция, с явным трудом выпрямляясь, — она всё равно мне ничего не сделает. Силёнок не хватит… ох!

По её лицу снова пробежала гримаса боли. Ведьма нашла меня глазами и криво усмехнулась.

— Можешь не переживать. С твоим ребёнком всё хорошо. Я выносила много детей, которые потом стали воплощениями Гоножа, — выплюнула она, — но этот… ох… кажется, заклинание роста подействовало на него слишком хорошо…

Я перевела дух и бессильно опустилась на плиту. С моим малышом всё хорошо. Всё хорошо, твердила я про себя.

— Он — первый полноценный дракон в твоём чреве, — прогудел старик, и я встрепенулась. Дракон! Он унаследовал дракона от Рена!