Онлайн книга «Хрустящие булочки от попаданки»
|
– К слову, об этом! – вдруг подхватил молчавший доселе Казимир и повернулся ко мне. На лице у него тоже плавала улыбка, но она делала его ужасно похожим на змею, приготовившуюся напасть. Осторожнее, Наталья, рявкнул мне внутренний голос, он опять готовит какую-то подлянку! Но я не покажу, что испугалась, пусть внутри всё и вопит от паники. А Казимир… поможет мне потянуть время и остудить хлеб, вот! Я расправила плечи, прищурилась и медовым голосом осведомилась: – У вас какой-то вопрос, господин Грубер? Казимир вздёрнул брови. – Нет, что вы, госпожа Лави, – протянул он, – я просто хотел сказать, что мы все очень ждём возможности наконец-то попробовать ваш хлеб! Уверен, что на вкус он такой же восхитительный, как и на запах. – Да! Да! Точно! Режьте его поскорее! – загалдели члены комиссии, придвинувшись ближе к столу. От меня не укрылось, какими жадными глазами они смотрели на хлеб. Впрочем, не только они. Элиза и Маркус тоже несмело подошли, с сомнением поглядывая на меня и словно спрашивая, можно ли им тоже… От этого стало в разы обиднее. Они мне так помогли, а я рискую угостить их совершенно некондиционным хлебом! Да что ж это такое-то?! Всё, что я могла – это послать Казимиру полный негодования взгляд. Он знал! Он сто процентов знал эту особенность свежеиспечённого хлеба, как и то, что его нельзя резать сразу же после печки. Знал, и всё равно настаивает на этом! Видимо, все эмоции проступили на лице, потому что Эрнест с тревогой посмотрел на меня. Только отступать некуда. Придётся резать… От меня не укрылось торжествующе-ехидное выражение глаз Казимира, когда я со вздохом взяла в руки нож. Похоже, ему не терпелось воочию лицезреть мой позор… Ладно. Была не была. Хлеб действительно испёкся на славу. Золотисто-коричневую корочку, словно бусины, украшали самые разные семечки, да и форма у хлеба была идеальной – красивая половинка шара. В процессе выпечки тесто поднялось равномерно и не просело. К тому же, странное тепло, непонятно, откуда взявшееся в руках, тоже сыграло свою роль. Именно благодаря ему удалось добиться почти идеальной формы… Как же жалко его резать! Я не удержалась, и положила ладонь на хлеб, ощутив приятный жар. Нет, как бы я ни тянула времени, его всё равно прошло слишком мало. Вот-вот придётся нарушить всю эту красоту, и мои труды пойдут насмарку… И вдруг вновь произошло что-то странное. По рукам пробежала волна дрожи, словно меня ударил разряд статического электричества. Я вздрогнула, но руку не убрала: что-то удержало. В пальцах появилось покалывание, какое бывает, когда дотрагиваешься до льда. Оно быстро распространилось на всю ладонь, и внезапно я отчётливо почувствовала, как тепло в хлебе пошло на убыль. Словно я… словно моя ладонь выкачивала его, как насос! Что за чудеса?! Я потрясённо уставилась на булку и на всякий случай огладила её и второй ладонью. Сомнений не было. Хлеб уже практически остыл. Сердце взбудораженно заколотилось. Как такое может быть? Сначала мои руки греют тесто, а теперь – наоборот?! Но времени и возможностей удивляться не было. Самое главное – то, что хлеб уже можно нарезать! – Что вы там копаетесь? – недовольно окрикнул меня Казимир. Я резко выдохнула, почувствовав, как с плеч словно свалилась тяжеленная глыба. Повернулась к Груберу и остальным, вооружилась ножом и торжественно объявила: |