Книга Между решениями, страница 121 – Вэнди Джинджелл

— Знаешь, на самом деле нет смысла притворяться спящей.

Мои глаза открылись, и я увидела, что воспоминания о той ночи наложились на правду сегодняшнего дня. Атилас стоял в изножье моей кровати, там, где всегда стоял Ночной Кошмар, и слова, произнесенные Ночным Кошмаром, были у него на устах.

— Что ты сказал? — спросила я его, мой голос был едва слышен. Он даже не пытался скрыть это, не пытался убедить меня, что я не права, и от этого у меня по венам пробежал холодок, как ни от чего другого. Он почти навязывал мне это воспоминание, как будто заставил бы меня вспомнить его, если бы я уже этого не сделала.

Губы Атиласа улыбнулись, но глаза — нет. Он повторил это в точности так же, как и раньше, слово в слово.

— Знаешь, притворяться спящей на самом деле бесполезно.

Это было лицо Атиласа, но голос звучал как у Ночного Кошмара, и на мгновение я увидела глубокие тени за его спиной: тени, которые создавали Кошмар в моих снах.

— Не стой там, — сказала я, и мой подбородок слегка задрожал, потому что было уже слишком поздно. Но я ничего не могла поделать с умоляющими нотками в своём голосе и жгучей мыслью, что, если бы он попытался убедить меня, что это был не он, я бы предпочла в это поверить. — Не стой там, Атилас.

Он снова сказал:

— Выходи, — и в его голосе слышалась смерть.

— Я же сказала тебе, не стой там, — сказала я, и у меня перехватило горло. Я должна была испугаться — возможно, я и испугалась, совсем немного, — но в основном я была ошеломлена, оцепенела и до боли в животе была опустошена. Я была опустошена из-за своих родителей. Опустошена тем, что Атилас даже не попытался убедить меня, что это был не он. Я была потрясена, обнаружив, что за болезненным предательством скрывается противоречивая нить любви: нить, которую я не могла отделить от другой.

Я сказала:

— Ты не должен был… ты не должен был стоять там.

К тому времени, как я добралась до конца предложения, я уже тяжело дышала, потому что это было гораздо больнее, чем я ожидала. Может быть, я бы смогла понять, если бы он был просто убийцей, убивавшим людей по каким-то своим извращенным мотивам — или даже ради короля или отца Зеро. Но я знала, что дело не только в этом. Более того, я знала, кто ещё погиб от его рук — я знала так много людей, которые погибли от его рук.

— Кажется, было ошибкой подниматься сюда, — сказала я ему, когда отдышалась. Я села, и комната закружилась вокруг меня, как на колесиках.

— Похоже на то, — сказал он, но произнёс это так спокойно, что я могла подумать, будто он пришёл сюда именно с той целью, чтобы заставить меня узнать то, что я только что узнала. — Жаль, что ты не смогла оставить меня в покое, Пэт. Боюсь, я не могу позволить тебе рассказать господину о том, что ты узнала.

— Ты сказал, что не можешь убить меня.

— По-моему, я уже говорил, что это было бы неудобно делать, — сказал он. — Но это было несколько лет назад, а сейчас ситуация изменилась.

— Да неужели? Хочешь объяснить это так, чтобы это имело смысл?

Он почти улыбнулся, как будто это был обычный день, когда я вела себя дерзко, чтобы посмотреть, как далеко я могу зайти с ним, и это тоже причиняло боль. Он сказал:

— Задай вопрос, Пэт.

— У меня нет вопросов.

— Это очень необычно для тебя.

— Зачем ты это сделал? — спросила я.

Я услышал едва слышный вздох, когда он выдохнул.