Книга Между решениями, страница 22 – Вэнди Джинджелл

Я отпустила воспоминание, и червь появился снова, чтобы съесть его. Поев, он вырос и вернулся за добавкой. Там было ещё много воспоминаний, которые он мог съесть, и теперь, когда они начали всплывать на поверхность, они начали вырываться из глубины, желая освободиться. Я могла получить доступ к этим воспоминаниям без червя, и я хотела, чтобы он исчез. Я хотела, чтобы он исчез, но он не переставал есть, и я знала, что Атилас его не остановит.

Я сделала глубокий вдох, который, вероятно, был ненастоящим, хотя и прерывистым, как будто так оно и было. Здесь не было никакого Между — по крайней мере, не в том смысле, в каком это происходило вне моего сознания. Но это был мой разум, и этого было достаточно. Точно так же, как моя мать заставляла меня что-то забывать, точно так же, как она, очевидно, заставляла меня саму себя забывать, Атилас опутал мой разум. Только вместо того, чтобы удерживать воспоминания, он удерживал меня внутри. Это была магия, но я уже знала о магии. Что ещё более важно, теперь я знала, что когда-то знала, как ей пользоваться.

Несмотря на давнюю печаль из-за двуличия Атиласа, эта мысль и все вытекающие из неё последствия согрели меня. Пришло время снять оковы. Когда-то я была ребёнком, а теперь выросла: пришло время мне вырваться на свободу и бороться, вместо того чтобы прятаться и забывать.

Я собрала все уголки своего сознания, как если бы они были уголками листа бумаги, собрала все знания и силу из каждой его нити и направила всё это на Атиласа, или червя, или, может быть, на них обоих, потому что они были одним и тем же существом.

Лианы свернулись и исчезли, как будто их в одно мгновение опалили и превратили в пепел, но мы всё ещё были в моём сознании. Блин. Я полагала, что это сработает. Как, блин, я должна была вытащить его, если я даже не знала, как выбраться самой?

— Нет, я так не думаю, — пробормотал Атилас, лишь слегка поморщившись. — Ты не вышвырнешь меня так легко, как в прошлый раз, Пэт; и, я думаю, ты не сможешь поступить так с отцом Зеро во второй раз. Какой бы… особенной ты ни была, было бы глупо думать, что ты равна любому из нас, когда мы знаем о твоих методах.

— Да, — сказал я, неуверенно поднимаясь на ноги, пока мир лениво вращался вокруг меня. Воспоминания о моей матери были полезны во многих отношениях, потому что они напомнили мне о том, что я узнала совсем недавно. — Но у меня есть элемент неожиданности, помнишь?

Он выглядел слегка удивлённым этим, но это никоим образом не ослабило его: связь, которую он всё ещё держал вокруг моего разума, была крепкой и липкой, пуская корни в те места, которые я не хотела бы раскрывать, и тянула вверх.

Я пересекла комнату, которая была моим мысленным взором, и села на подлокотник его кресла, подтянув ноги кверху, пока мои ступни не уперлись в сиденье, устроившись между подлокотником и его ногами. Я обхватила его рукой за шею и прижалась к нему, затем положила голову ему на плечо и обвила другой рукой его шею. Я сидела вот так с папой столько раз, что и не припомню, — и эти воспоминания остались в моей памяти целыми и невредимыми.

Тишина, тяжелая и абсолютная, не прерывалась до тех пор, пока Атилас не спросил:

— Чего ты думаешь добиться этим эпизодом, Пэт?

— Без понятия, — ответила я, сильнее прижимаясь лицом к шершавому, теплому коричневому плечу его пиджака. Я слышала, как ровно и тихо бьётся его сердце. — Не думаю, что я думала, на самом деле. Это было скорее инстинктивно.