Книга Омега. Ты родишь мне сына, страница 38 – Алисия Небесная

Артём сохраняет ледяное спокойствие, ни злости, ни улыбки — только хладнокровие. Но атмосфера вокруг меняется.

— Я тот, за кого она выйдет замуж, — произносит он тихо. — И тот, от кого она родит ребёнка.

Один — из прошлого. Уверенный, что право принадлежит ему по умолчанию. Другой — из настоящего. Тот, кому не нужно разрешение.

И вся я — между ними. Но выбор будто уже сделан.

— Ты, похоже, не в курсе, — Роман делает шаг ближе, в голосе ледяная насмешка. — Эта волчица моя. По договору с её отцом. Она сбежала, но это ничего не меняет.

Артём встречает его взгляд. Не моргая. Не отводя.

— Сбежала, потому что тебя выбрали за неё. Потому что никто не спросил, чего хочет она.

— Я спрашиваю. И пока она под моей защитой — никто не посмеет тронуть её. Ни по договору. Ни по крови.

Роман прищуривается, но не отвечает.

Артём делает шаг вперёд. Ровно. Без угрозы — но с весом.

— Привык считать, что можешь брать, что тебе по праву? — голос Артёма низкий, как грохот грозы. — Придётся разочароваться. Эта волчица — не твоя. И никогда не будет.

Роман скалится. В глазах — злость, в голосе — рычание:

— Мы ещё посмотрим.

Он резко поворачивается ко мне, подаётся вперёд. Его запах врезается в ноздри, знакомый, вызывающий отвращение.

— Очень скоро, Юля, — шепчет почти ласково, но в этом нет тепла. Только угроза. — Я приду за тобой. Ты ведь меня знаешь.

Я не успеваю отстраниться — Артём уже между нами. Грудью, взглядом, всей своей сутью.

— Сделаешь ещё один шаг — я тебя сотру, — голос спокойный. Но от него холодеет кожа.

Роман вскидывает подбородок. Его глаза — ледяные, полные злости. Он ещё не ушёл, но уже не нападает.

Секунда. Две. Он отступает.

Не сдался — просто отложил. До следующего раза. Когда, по его мнению, будет шанс.

Артём разворачивается ко мне. Взгляд скользит по лицу, задерживается на моих пальцах, всё ещё вцепившихся в его руку.

— Пойдём, дорогая, — говорит тихо. Но в его голосе сталь. — Тебе нужно проветриться.

Он не спрашивает — ведёт. Уверенно. Спокойно. Отводит прочь, от яда, что расплескался там, за спиной.

Его ладонь — крепкая, тёплая. Сквозь неё будто поступает дыхание — медленное, уравновешенное. Моё сердце всё ещё бьётся в ушах, но рядом с ним — не страшно.

Когда мы выходим из торгового центра, прохладный воздух бьёт в лицо. Шум улицы заглушает остатки страха.

Я останавливаюсь.

Разворачиваюсь к нему. Молча. И просто прижимаюсь.

Не потому что хочу казаться слабой. А потому что рядом с ним — можно быть настоящей.

Артём замирает на долю секунды, а потом обнимает в ответ. Накрывает собой. Всем телом, всей силой.

Как будто ставит между мной и всем миром непробиваемый щит.

— Спасибо, — шепчу ему в грудь. — За всё.

Телефон вспыхивает один раз. Второй. Третий. Снова затихает. И снова оживает.

Скрытый номер. Но я уже знаю, кто это. Чувствую кожей. Холодом по позвоночнику.

Отец.

Сижу на подоконнике, кутаюсь в плед. В руках — чашка чая. Пальцы сжаты так крепко, что не чувствую тепла. За окном город замирает в серо-синих сумерках. Я замираю вместе с ним.

Четвёртый звонок — уже не аноним. Волков Александр Юрьевич. Не «папа». Не «отец».

Просто имя. Просто вес фамилии, как груз на плечи.

Нажимаю «принять».

— Юлия, — голос ровный. Без эмоций. — Ты понимаешь, что ты наделала?

Молчу. Не потому что нечего сказать. Просто не могу.