Книга Омега. Ты родишь мне сына, страница 55 – Алисия Небесная

Каждое утро я поднималась с мыслями о том, что сделать сегодня: шторы или комод? Игрушки или настенные декоры?

Артём только усмехался, наблюдая за этим.

— Я давно тебя такой не видел, — сказал однажды. — Ты светишься.

— Я просто занята, — буркнула, не поднимая глаз от ноутбука.

— Именно. И от этого тебе лучше. И мне тоже.

Комната получилась как с картинки: мягкая, тёплая, светлая.

Я добавила в неё запах лаванды и немного мёда — чтобы малыш чувствовал что-то родное.

И в день, когда кроватка наконец заняла своё место, я села рядом на ковёр, уставшая, но счастливая.

Артём опустился рядом, положил голову мне на колени.

— Почти всё готово, — выдохнула я.

— Осталось главное.

— Что?

— Дождаться, когда ты скажешь: «Всё. Пора».

И этот день пришёл. Ночь началась тихо.

Я легла раньше, чем обычно. В животе уже давно не было покоя — малыш пинался, ворочался, и, казалось, искал выход. Артём укрыл меня, поцеловал в лоб, положил ладонь на живот — привычный жест, ставший ритуалом.

Последние дни перед родами потянулись особенно вязко. Календарь показывал конец срока.

Живот — тугой, тяжёлый. Спать получалось урывками. Появилась тяжесть в пояснице, усталость даже от шагов по дому.

И самое главное — малыш стал тише. Он больше не устраивал вечерние танцы.

Лишь иногда, в тишине, будто отвечая на мою ладонь, давал короткий знак: «Я здесь».

Первый день — я тревожилась. Второй — прислушивалась к себе, сверялась с календарём, советовалась с врачом.

Артём тоже заметил перемену. Каждый вечер он гладил живот и говорил с сыном.

Шептал что-то своё, мужское. Спокойное. Уверенное. Я слышала только отрывки — «волчонок», «ещё чуть-чуть», «мама рядом».

Иногда он садился ко мне ближе, прикладывал ладонь — И просто ждал. Пока не почувствует этот крошечный, но живой толчок.

Я кивала. Улыбалась. А внутри — тянулось ожидание. Словно мир затих перед бурей.

Тело было готово. Но не до конца. Что-то удерживало, как последняя дверца, за которой уже был путь вперёд.

Я почти перестала спать. Проводила вечера на подушках, перебирая детские вещи,

Ходила по дому, переставляла книги.

— Угомонись, — смеялся Артём. — Гнездование уже прошло.

Он не спорил. Просто держал меня. Ночью, утром, днём — как будто знал, что мне нужно.

Даже не слова — просто рядом. Просто дышит рядом.

И вот, на третий день, я проснулась от того, что живот стал особенно тяжёлым.

Низ тянуло. Будто внутри начало расходиться что-то, что долго держалось.

Я сидела в ванной, считала дыхание, и понимала — это не просто тянет.

Это — начало.

Проснулся резко. Привычно протянул руку — и наткнулся на холод. Пусто. Юли не было.

Сел, быстро. В груди — глухой толчок. В ванной — свет. Волк сразу напрягся. Прислушался.

— Юль? — тихо, но ясно.

Она сидела на краю ванны. В халате. Босая. Спина чуть согнута, руки — на животе.

Движений почти не было, только дыхание и взгляд. Глубокий. Сосредоточенный.

— По-моему… началось, — сказала она спокойно. Без слёз, без паники.

Я кивнул. Никаких лишних слов. Всё было готово.

Через пять минут мы уже выходили из спальни. Я помог ей одеться — медленно, аккуратно.

Подал обувь, подхватил сумку. Она была собрана ещё месяц назад. Всё шло по плану.

Пока она застёгивала куртку, я проверил — телефон, ключи, документы, карта врача.

Климов уже в курсе. Мы договаривались, что позвоню сам. И я позвонил. Он сказал только: «Привози. Я жду».