Онлайн книга «Фрейлина Её Величества»
|
Я лишь улыбнулась. Нас устроили очень хорошо, но предупредили, что здесь нет прислуги. Совсем нет. Я и полы должна мыть, и посуду, и стирать, и на кухне раз в три дня дежурить. Нашли чем удивить, до попадания в этот мир я не боялась никакой работы, и сейчас тоже не боюсь. Я боюсь только за всех своих детей и мужа. Теперь мои дни начинаются и заканчиваются продолжительной молитвой в храме, чем могу я помогаю, и пока только молитвой. День идёт за днём, я занимаюсь с детьми, тут их четверо три девочки и мой сынок, и меня освободили от кухонных обязанностей. Обучение детей грамоте, счёту, и навыкам письма – гораздо важнее. Жизнь вошла в размеренный, вязкий ритм, игуменья Марфа была права, что здесь особая, густая магия. На десятые сутки мы вообще потерялись во времени и пространстве. Только колокольный звон, крик петухов и церковные службы как-то позволяют ориентироваться во времени. Арсений посвежел, кажется, даже подрос. Стал таким мужичком, понабрался деревенских словечек от Танюши, Леночки и Акулины, на кухне помогает, даже дрова научился колоть. Пусть не самые большие, а скорее щепки, но такой мужской опыт ему оказался очень полезным. День за днём, и всё же тоска по мужу, проживание за доченьку сказываются, порой сижу и задумываюсь, витаю где-то в облаках, пытаюсь представить, что сейчас делает моя ласточка Вероника, или где сейчас мой милый Матвей… — Тёть Аня, вы одна, а Сёмушка где? — Танюша заглянула в келью, когда я штопала бельё. — С Леночкой на кухню пошли, морковку мыть. А ты их потеряла? Танюша со своей детской непосредственностью и деревенской открытостью заставляет улыбаться, стоит только взглянуть на её личико. — Я вам-то чего сказать хотела. Сон мне приснился. Могу сказать-то? Вздрагиваю, давно ждала чего-то подобного, сны Танюши всегда вещие, так мне многие тут говорят. — Конечно, только, надеюсь, нестрашный? — А мне ли судить-то? Вы, как домой-то вернётесь, будет у вас непростая битва, токо я не видела этого человека-то, но он злющий, ой злющий. И прощения ему нет, нет прощения-то, нельзя прощать. Понято ли я говорю… Она замолчала, а у меня сдавило сердце, куда уж понятнее, она говорит, что этого человека нужно уничтожить и не щадить. Только вот кого? Похитителя Вероники? Киваю, что понятно. — Но вам силу надо принять свою, она у вас… Танюша не успела договорить, как мы услышали какие-то крики на улице. Словно дикое животное попало в капкан и воет от боли. Срываюсь с места и бегу вниз, на улице уже столпились послушницы и монахини. Мой сын с Леночкой стоят у трапезной и смотрят с ужасом куда-то в сторону за храм. — Что случилось? — Одна наша арестантка, тайно копала в своей келье, и как не заметили-то… — Сбежала? — Да нет! Тут сбежать невозможно. Родник раскопала, вода и хлынула в её келью, насилу успели спасти. Нашла же, где рыть. Сейчас переведут в другую келью, теперь уже следить будем ежедневно, — прошептала монашка и перекрестилась. Прохожу к детям, хочу их забрать, оглядываюсь и замираю. На небольшой, круглой площадке на четвереньках стоит женщина, волосы всклокочены, на вид ей лет сто, иссохшая, как египетская мумия. Сумасшедшие глаза, кажется, вот-вот выскочат из глазниц. Она воет, и я понимаю почему, одержимость в худшем проявлении. Святая земля её изводит, а бесятина не позволяет умереть. |