Книга Сын вожака стаи, страница 46 – Алисия Небесная

— Когда ты наконец добралась до города, устроилась в обычную жизнь, я знал.

Каждое его слово бьёт, как удар.

— Когда ты забеременела.

Воздух застывает.

— Я. Знал. Тишина обволакивает, словно сковывая меня изнутри.

Отец выпрямляется, лицо его бесстрастное, отточенное годами власти и контроля.

— Я позволил тебе поиграть в свободу, Амели.

Он смотрит прямо мне в глаза, давит этим взглядом.

— Я ждал. Ждал, когда ты поймёшь, что это было не твоё решение. Что ты совершила ошибку.

Грудь сжимается от злости.

— Ошибка? — выдыхаю, чувствуя, как пальцы дрожат от напряжения. — Мой сын — это ошибка?

Отец опускает взгляд, перекатывает кольцо на пальце, затем снова смотрит на меня.

— Нет.

Пауза. Каждое его слово медленно оседает в воздухе, отравляя его.

— Ошибкой было думать, что ты можешь скрыть его от меня.

К горлу подкатывает комок.

— Ты устал от моих «игр»? — говорю тихо, но в голосе сталь.

Его губы дёргаются в ухмылке.

— Я устал, Амели. Устал ждать, пока ты поумнеешь. Пока ты вспомнишь, кто ты.

Он делает лёгкий жест рукой.

Дверь за моей спиной тихо открывается.

Я замерла. Этот голос я помню.

Слишком хорошо.

— Амели.

Я поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с человеком, от которого сбежала.

Тот, кому меня обещали.Тот, кто теперь стоит здесь. Рамиэль.

— А ты не сильно изменилась, — голос Рамиэля ровный, наполненный надменной уверенностью. Он двигается медленно, шаг за шагом, словно смакуя момент. Затем чуть прищуривается, втягивая воздух, и уголки его губ дрожат в призрачной ухмылке. — Но думаю, твои прогулки не слишком тебя изменили.

Невольно напрягаюсь, тело откликается инстинктивно — волчица внутри вскидывает голову, шерсть встаёт дыбом. Готовность бежать или драться.

— Что тебе здесь нужно? — рычу в ответ, не двигаясь с места.

Рамиэль качает головой, как учитель, терпеливо выслушивающий глупого ученика.

— Я здесь по приглашению твоего отца и только, — тон ровный, снисходительный, он даже не замечает вызова в моём голосе. Надменный взгляд скользит по мне с головы до ног, изучающий, оценивающий.

— Но я надеюсь, что скоро ты переедешь ко мне в качестве моей супруги.

Меня передёргивает.

— Нет. — Голос звучит твёрдо, почти слишком резко. — У меня уже есть муж и сын от него.

Едва успеваю закончить фразу, как в воздухе со свистом рассекается его рука.

Хлёсткая пощёчина обжигает щёку.

От удара меня заносит в сторону, дыхание сбивается, но я удерживаюсь на ногах, лишь сжимаю кулаки до боли в пальцах.

— Я не потерплю неуважения, Амели, — голос Рамиэля остаётся таким же ровным, будто он просто поправил манжеты.

Резко выпрямляюсь, дыхание тяжёлое, но глаза полны гнева. Стоит передо мной спокойно, уверенно, даже не ожидая ответа. Для него мой протест — не более чем каприз непослушной волчицы.

— Рамиэль, не так резко, — отец говорит холодно, но в глазах читается осуждение.

Рамиэль лишь слегка ухмыляется, но делает шаг назад.

— Это простительно, — говорит, словно раздаёт милостыню. — Ты долго была без надлежащего воспитания. Я понимаю. Ты сбилась с пути. Но теперь ты вернулась домой.

Меня трясёт от ярости, но я не двигаюсь.

— И ты всё ещё моя невеста.

Это не угроза. Это приговор.

Атмосфера в кабинете медленно, но неотвратимо накалялась, словно воздух перед грозой.

— Мы не будем спешить со свадьбой, — голос отца звучит ровно, бесстрастно, но каждое слово выверено. — Амели только вернулась.