Книга Ее дикие звери, страница 167 – Э. П. Бали

Моя киска слегка горит в память о звере, который овладел мной прошлой ночью, и пришлось прикрыть самый страшный засос, который я когда-либо видела, и все же тело поет песню чистой радости. Генри постоянно обнюхивал меня, словно знал, чем я занималась прошлой ночью, а сегодня утром я проснулась от запаха ладана и с Минни, медитирующей перед своим алтарем Дикой Богини, в котором горело не менее пяти свечей. Полагаю, у всех нас есть свои способы справиться с ситуацией, и я уверена, что мне нужны новые варианты, которые не сводятся к хандре и слезам на полу в душе в течение получаса.

Хуже всего то, что сидящий передо мной лев в данный момент, совсем не облегчает ситуацию.

Лайл хмурится, читая последний отчет Хоуп.

Я думаю, он сбит с толку, потому что это не соответствует его представлению о том, кем он меня считает: капризным ребенком, который рос избалованным, а потом в конец обнаглел и встал на кривую дорожку.

— Хоуп… впечатлена вашей последней сменой. Она говорит, что вы заново прирастили ухо, — он поднимает на меня взгляд, проникая янтарными глазами прямо под мою кожу. Если он может заглянуть в мой мозг, почему бы ему просто не разобрать меня на части?

Я пожимаю плечами, как бы говоря: «Я же говорила».

— Рана была свежей, ухо висело на клочке кожи, так что это было не слишком сложно, — стараюсь выглядеть беспечной, хотя внутренне съеживаюсь от того, что два часа просидела в больнице, сантиметр за сантиметром пришивая орлиное ухо и под конец обливалась потом, едва стоя на ногах от головокружения. Даже пришлось пораньше закончить свою смену.

— Настоящий подвиг, — говорит он тоном, словно вычеркивая пункт из списка покупок.

— Это войдет в ваш отчет для судебного разбирательства? — спрашиваю я, выпрямляясь.

— Да, мисс Аквинат, все это будет приложено к делу. Однако, примут они это во внимание или нет, уже другой вопрос.

Реальность — это острый укол в мою грудь.

— Что вы имеете в виду?

Черты лица Лайла становятся жесткими, и всего на мгновение он выглядит… недовольным. Я забываю, насколько он молод на самом деле, потому что держится настолько властно, что его можно принять за человека намного старше. Но то, что он говорит дальше, стирает все из моей головы.

— Ваш отец выдвинул против вас весьма серьезные обвинения.

Я знала, что он сделает все, чтобы удержать меня под своими клыками, но когда Лайл протягивает мне толстую стопку бумаг, в которой представлены записи моего назначенного адвоката, я чувствую себя опустошенной.

С каждой секундой, пока я перелистываю прогнозы адвоката, старые раны вскрываются вновь. Меня не должно удивлять, что мой отец пытается запятнать мое имя, преувеличивая мои недостатки, но полностью их выдумывая? Ложь о вреде, который я, якобы, причинила?

Этот суд — мой смертный приговор. Внезапно перед моим мысленным взором появляется рукописный текст на толстом черном пергаменте, который богатые звери используют для обмена письмами с друг другом:

Самка костеплета. 20 лет. Отличное состояние. Неспаренная. Не размножалась. Предлагается более 20 миллионов долларов.

Паника змеей сжимает мою шею, и я так сильно хватаюсь за подлокотники кресла, что у меня прекращается кровообращение.

— Мисс Аквинат? — голос Лайла звучит преувеличенно громко, как будто он зовет меня не в первый раз.