Книга Служанка для прокаженного лорда, страница 25 – Виктория Вера

Действительно… откуда деревенской девице знать, что пыли в подобных помещениях не место? В голове возникает образ стерильных лабораторий из моей прошлой жизни, но объяснить этого Морану я не могу. Ещё сочтёт за сумасшедшую.

— Так… это… читала я где-то о таком… — растягиваю губы в наивной улыбке.

— Читала? — хмурится. — Разве деревенских девиц нынче грамотам обучают?

— Не обучают, — невинно пожимаю плечами, уже жалея, что наговорила лишнего. — Но мне было интересно, поэтому я сама научилась.

Для вчерашней студентки разобраться с местной грамотой оказалось совсем не сложно.

Гораздо сложнее было добыть хоть какую-то книгу и объяснить рассерженному отцу, зачем я выменяла её на десяток собственноручно расшитых платков. Отцу этот поступок показался глупым, а мачеха ещё долго и со смакованием обсуждала эту мою “глупость” с соседками. Соседки ахали и осуждающе качали головами…

— А ты не так проста, как хочешь казаться, — заключает Моран, рассматривая меня, словно видит впервые.

— Это плохо? — начинаю нервничать, резонно опасаясь, что меня сочтут подозрительной.

Подозрительных нигде не любят. Странных тоже.

— А кто тебя знает? — Моран задумчиво проводит пальцами вдоль седой бороды. — Коли зла не таишь и дурного не затеваешь, то, может, и хорошо.

— Не затеваю я зла, Моран. Я помочь хочу. Помочь и самой здесь остаться, — выкладываю то, ради чего и пришла сюда. — Для этого мне с хозяином поговорить очень надобно.

— А с чего решила, что хозяину нужна твоя помощь? — хитро прищуривается.

— А что хорошего в том, что господин ест жидкую похлёбку со старым зерном? — парирую. — Я думаю, что Фарие нарочно покупает самую дешёвую провизию, а разницу себе в карман складывает!

— Ты многого не знаешь, девонька, — качает головой.

— Так объясните мне. Разве плохо, что я хочу сделать лучше? Я могла бы сама готовить и закупать хорошие продукты.

— А ты не думала, что Фарие получает от хозяина монеты, которых только на такие продукты и хватает?

Что? Пытаюсь понять, не ослышалась ли.

— Но… в чём причина? — растерянно.

— Слишком много вопросов, — уходит от ответа. — Ты здесь лишь гостья. Господин тебя старосте не отдал, чтобы ты могла сама решить, когда и куда пойдёшь дальше. Так что задумайся лучше о себе.

Вот как?

— Моран... а если я не хочу уходить?

Задумчиво чешет затылок.

— Тебе здесь делать нечего. Ты девица юная. Кровь горячая. Из дома родного, вон, в ночь бежала да в одних тапках, потому что жених не по нраву пришёлся. Кто тебя знает, что завтра выкинешь? — не осуждает, но смотрит на меня, как смотрел бы родитель на несмышлёное дитя и отчего-то с сожалением.

— Это ваши слова... или так считает хозяин?

Молчит. Молчит и отводит глаза.

Вот как. Значит, ветреная девица, которая к тому же суёт нос в чужие секреты. Видно, поэтому и имени моего здесь не спрашивают.

Становится обидно.

Таэллия

И всё-таки Моран позволяет мне помочь в его загадочной комнате.

Я протираю пыль, выметаю полы и мою в большой лохани те склянки, которые даёт мне Моран. При этом сам он внимательно за мной следит, и чуть что начинает махать руками, предупреждая, чтобы я “не трогала это голыми руками!”.

Прячу улыбку. И не собиралась я здесь трогать незнакомые вещи, а тем более вещества. Но Моран, словно бдительный родитель, уверен, что несмышлёное дитя, обязательно наестся песка, стоит ему на минуту отвернуться.