Книга Магазинчик грешницы. Забудь меня… если сможешь, страница 6 – Виктория Вера

— Нет… конечно, нет. Не было никакого недоразумения, я прекрасно понимаю, что Анриетта хотела… навредить тебе.

Да неужели?

В смысле: да неужели он не безнадёжен?

— Поэтому я хочу компенсировать тебе… беспокойство, — он бережно берёт мою руку, поворачивает её ладонью вверх, словно невначай проводит пальцем по огрубевшим от ручки ведра мазолям, и вкладывает в мою ладонь увесистый бархатный кошель. — И ещё я хотел попросить тебя нигде не упоминать вчерашний инцидент. Ни сейчас, ни позже. Мне бы не хотелось, чтобы эта история всплыла при дворе.

А нет. Безнадёжен.

Ева

— Вы платите мне за молчание?

— В том числе, — утвердительно кивает, продолжая держать мою руку.

И без того тёмный взгляд сейчас кажется пугающе бездонным.

Вытягиваю руку из его пальцев и сама беру ладонь Рэйнхарта, переворачиваю лодочкой и вкладываю в неё бархатный кошель с монетами.

— Что это значит? — спокойно смотрит мне в глаза, затем переводит взгляд на кошель.

Не понимает. И не поймёт.

Представляю, что вот прямо сейчас рассказываю ему всё, что случилось…

В памяти всплывает наш разговор.

«…Не хочу ничего знать……этим вы лишь ещё больше унизите меня… и себя……Рэйнхарт, между мной и лордом Эмильтоном ничего не было, а то, что вы видели… — Ещё и лгунья!..»

А мои аргументы?

Какие у меня доказательства?

Есть лишь складная история, в которой плохи все, кроме меня.

И с чего я тогда решила, что он должен верить именно мне?

Не своим глазам. Не тем, кто окружает его с детства… а именно мне. Малознакомой провинциалке. Тем более после того, как сама же отвергла его предложение о браке.

Рискну и предстану быть клеветницей, желающей опорочить имена тех, кто ему близок.

Всматриваюсь в острые черты мужского лица. В его глазах я всё ещё ниорли. Та, что унизила его перед благородным обществом и уязвила мужскую гордость.

— Так что это значит, Лоривьева? — повторяет вопрос, взглядом указывая на кошель.

— Это значит… что я принимаю извинения, но мне от вас ничего не нужно.

— Лоривьева, не глупи! Это деньги. Хочешь сказать, что тебе не нужны деньги? — скептично обводит взглядом чердак и одним этим жестом растаптывает остатки моего самолюбия.

Ногти впиваются в подушку.

Да кто он такой, чтобы решать, что мне нужно? И с чего это мы снова перешли на «ты»?

— Мне не нужны ваши деньги, лорд Орнуа. И прошу вас впредь не фамильярничать!

— Фамильярничать? — брови взметаются вверх.

— ' Обращайтесь ко мне на «вы», леди Милс, как и положено по этикету посторонним людям!' — карикатурно пародирую его собственные слова. — Посторонние люди, милорд, должны общаться на «вы». Помните?

— Это глупо… мы сейчас одни, — даже не моргнул.

— Это что-то меняет? Или этикет создан лишь для того, чтобы пускать пыль в глаза публики? Вас же только это заботит? Репутация и мнения! Какая разница, что конфета сгнила, главное, чтобы обёртка была блестящей! Так?

— Бессмысленный спор, Лоривьева, — слегка подаётся вперёд и соскальзывает взглядом на губы.

Ай-яй-яй, мистер праведник. Так можно и самому стать ниорли.

Слегка наклоняю голову и приближаю лицо так, чтобы между нашими губами оставалось лишь несколько миллиметров. Слушаю, как углубляется его дыхание.

— Милорд, предлагаю поговорить, когда мои слова начнут иметь для вас хоть какой-то смысл, — шепотом. — А до тех пор нам, похоже, не о чем разговаривать.