Книга Мой первый, мой истинный, страница 37 – Марина Эльденберт

– Мы и сейчас общаемся. Как друзья.

– Друзья – это не пара, – твердо возразил он. – Я хочу за тобой… ухаживать. Так, кажется, люди говорят? Ты позволишь? Я останусь здесь до праздника.

Хуан заглянул мне в глаза, и я будто загипнотизировалась. А может, дело было совсем в другом? В отличие от Миры, за которой практически со времен подростковых прыщей таскался Артурио, у меня никогда не было поклонника. Не говоря уже о поклоннике-вервольфе, загадочном красавчике, о котором судачит вся Лысая бухта! Любой девушке это польстит. Будь я хотя бы на капельку такой же тщеславной, как сестра, я бы согласилась тут же. Да хотя бы потому, чтобы утереть всем нос. Но в этом не было необходимости. Что-то там кому-то утирать или доказывать. Может, я сама себе противоречила, ведь совсем недавно хотела именно доказать, что я красивая. Но это себе и чуточку – противному Даниэлю!

Я правда собиралась отказаться. Не потому, что Хуан мне не нравился. Просто я не представляла себя на месте его мачехи. Уезжающей непонятно куда от своих родных. У нас с ним не было будущего. Но потом мне вспомнился его брат. Его насмешливое: «Ничего особенного». И то, что у него есть пара, а у меня нет, поэтому сказала я совсем не то, что хотела изначально:

– Ты же понимаешь, что я не уеду от своей семьи, как эта Эвелин?

– Посмотрим, – очаровательно улыбнулся он.

– И мне не нравятся слишком самоуверенные мужчины!

– А ты со многими общалась? – прищурился вервольф.

– Вообще-то, нет, – пожала плечами я.

– Тогда у нас есть время узнать друг друга получше.

Хуан протянул мне раскрытую ладонь, а я замешкалась.

– Разве вы любите прикосновения?

– Очень, если это прикосновение очаровательной девушки.

Я вложила свою руку в его, и вервольф переплел наши пальцы, погладил большим мою кожу. Его ладонь оказалась горячей и сильной, похожей на капкан. Перед глазами снова возникла эта ассоциация, но я ничего не могла с собой поделать. Он словно меня уже присвоил. Но это было далеко не так. Впрочем, я, кажется, настолько запуталась, что просто не понимала, что делать. Разве что поддаться мысли, что у меня тоже может быть поклонник. Тайный, потому что Мире о таком знать нельзя. Никому о таком знать нельзя.

Во что я влипла?

– О чем вы говорили?

Странно, что Мирабель не накинулась на меня с этим вопросом еще в доме Рамиресов, а дождалась нашего возвращения домой. Сестра вообще вела себя непривычно тихо, когда я и Хуан вернулись на кухню, только смотрела то на него, то на меня, с прищуром, подозрительно, будто хотела взглядом просверлить мне голову и прочитать все мысли. Зато стоило нам переступить порог родного дома, Мирабель приперла меня к стенке. Буквально зажала в угол, между парадной дверью и вешалками для плащей, не позволив даже снять дождевик. Учитывая ее более массивную фигуру, ей это не составило труда.

Я к этому готовилась, к тому, что сестра начнет спрашивать, но так и не приняла решение, как поступить, поэтому решила выиграть еще пару минут:

– Может, не здесь? Поговорим наверху.

– Нет, здесь! Я и так долго ждала. О чем вы говорили?

– О личном.

Лицо Миры сделалось таким изумленным, словно я ей сообщила, что у вервольфов не четыре лапы, а восемь, просто другие они прячут.

– О чем таком личном ты могла беседовать с Хуаном? – Она так обидно выделила «ты», что меня это разозлило, а потом и вовсе подлила масло в огонь моего раздражения, широко распахнув глаза: – Вы говорили обо мне? Он сказал, что я ему нравлюсь? Просил помочь со мной сблизиться?