Книга Скованная льдом, страница 18 – Нина Черная

Во-первых, я обязана показать мужчине, что желаю его. Во-вторых, хлопать ресницами и прикладывать к губе палец. Для чего, я не поняла, а Никодим подробнее объяснять не стал. К тому же мое платье совершенно не подходило для соблазнения мужчины. А, когда я, краснея и дрожа, показала ему нижние панталоны, посох чуть в обморок не грохнулся.

После этого он поинтересовался, испытывала ли я в присутствии чужого мужчины желание хотя бы его поцеловать, не говоря уже о чем-то более развратном. Я приложила палец к губе и подняла глаза к потолку, силясь вспомнить подобные ситуации.

Никодим не выдержал и, выкрикнув: “Безнадежна!”, покинул мою комнату. Я расстроилась. Неужели, я не смогу угодить Макару? Как обмолвился посох, Черный бог предпочитает дев умелых и смелых. Я же не отличалась ни первым, ни вторым. Действительно, самоотверженность и жалостливость сыграли со мной злую шутку.

Но сделанного не воротишь. Если я хочу спасти деревню, то обязана сделать Макару так приятно, чтобы он смягчился и перестал насылать на наш край лютые морозы.

Я кивнула сама себе и уверенно направилась в ванную комнату, чтобы принять ароматную ванну, как советовал посох. После оставалось намазаться ароматными маслами и лечь на кровать обнаженной, в ожидании Черного бога.

Стоило вспомнить сказанную посохом стыдобу, как я моментально покраснела и закрыла пылающее лицо ладонями.

— Не могу, — сорвалось с губ обреченное.

Я плюхнулась в кресло, которое как раз попалось на пути к ванной комнате, и тихонечко завыла. Но долго мне жалеть себя, предаваться отчаянию и смущению не дали, скрипнула входная дверь и раздался звон посуды.

Я вздрогнула от неожиданности и вжалась в кресло. Если это Черный бог, то я совсем еще не готова к ночи страстной любви.

Под аккомпанемент моего бешено стучащего сердца, в комнату вкатился уже знакомый мне столик, за ним промелькнул белый хвост с черной кисточкой. Я облегченно выдохнула, отмирая от страха. Мне снова принесли вкусной еды. Наравне со смущением закралось подозрение, что Макар хочет меня откормить, потому что столик ломился от разнообразной еды. Против воли во рту скопилась слюна, а желудок протяжно заурчал.

В который раз за этот день я залилась краской от стыда, скоро так и останусь, красной и кипящей внутри.

— Чего опять в угол забилась? — отвлек меня голос песца, — тебя ж никто не обижает здесь.

— Прости, — я растерла предплечья и уселась ровнее, увереннее. Это всего лишь говорящее животное, не человек, — думала, что твой хозяин пожалует.

— Он занят до утра завтрашнего, — фыркнул песец и направился к выходу, как в первый раз, — отужинай, да опочивать ложись. Утро вечера мудренее.

И был таков, снова сбежал по своим важным делам. Я лишь вздохнула, тоскливо и протяжно, но тут же принялась за ароматные вареники с морошкой и парное молоко. Деликатесы.

Наевшись от пуза я, переваливаясь подобно колобку, потопала в ванную комнату. Знала, конечно, что вредно мыться после обильной трапезы, меня мачеха через раз за такое ругала, но ничего не смогла с собой поделать. Ароматные пены и соли затянули в свое царство, а горячая вода, так редко в деревне используемая, приняла в свои жаркие объятия.

Сразу сделалось хорошо и спокойно, хоть тяжесть от еды и причиняла некий дискомфорт. Правда, долго я нежиться не отважилась, очень скоро у меня стало темнеть в глазах, а сердце забилось так сильно, будто хотело выскочить из груди. Я перепугалась не на шутку, выскочила из парной, наспех завернувшись в полотенце, и прислонилась к прохладной стене.