Книга Скованная льдом, страница 20 – Нина Черная

* * *

— Не стесняйся, — молвил он, не давая мне возможности прийти в себя, — присаживайся, завтракать будем.

Я сжала полотенце на груди плотнее, покраснела и опустила глаза в пол. Хоть часть моего тела оказалась прикрыта, но ноги от стоп до коленей и плечи демонстрировали мою бледную кожу. Я переступила с ноги на ногу, на глаза вдруг навернулись слезы, и я громко шмыгнула носом.

— Можно мне найти мою одежду сначала? — спросила я слабым голосом.

Из моей головы вылетели все советы Никодима, поэтому я не догадалась, что вот сейчас вот самый подходящий момент для соблазнения. Внутри растекся страх холодной змеей, перемешиваясь со странным жаром во всем теле, который создавал контраст холоду.

— Зачем она тебе? — спросил Макар насмешливо.

Я не ответила, краснея пуще прежнего и делая шаг назад, в сторону ванной. Там, хотя бы, можно спрятаться. Скрипнули ножки кресла, а холодные пальцы схватили мой пылающий подбородок. Я невольно подняла лицо и встретилась взглядом с Макаром. Его лицо вновь оказалось близко, как в первую встречу. Светло-голубые, почти прозрачные глаза леденили душу и волновали одновременно. Я невольно замерла, а мурашки тут же забегали по открытым участкам кожи, заставляя меня непроизвольно вздрогнуть. Взгляд мужчины тут же изменился, посветлел еще больше, а зрачки стали такими узкими, что еле угадывались. Крылья носа затрепетали.

Мое настроение тоже моментально изменилось, животный страх сковал все естество, а я забыла как дышать.

— Тебе неприятно, когда я тебя касаюсь? — спросил он тихо, а я опять вздрогнула, будто он меня ударил.

— Н-нет, — пролепетала я, заикаясь, и выдала, как на духу, — просто меня никогда так не касались мужчины. Я смущаюсь.

Макар нахмурился еще больше, но ледяная лапа, что сковала душу мертвой хваткой, внезапно отпустила, позволяя судорожно втянуть воздух через приоткрытые губы.

— И в таком неприглядном виде перед хозяином дома мне стыдно находиться, — продолжила увереннее, — тем более, перед мужчиной.

Храбрость иссякла и я стыдливо опустила глаза, правда, Макар все еще держал меня за подбородок, поэтому голову опустить не удалось. Я уперлась взглядом в район его ключиц, отмечая, что он одет в рубаху нараспашку, а от его одежды веет морозной свежестью.

— Как же строго тебя воспитывали, девица, — хмыкнул он, опаляя мою и без того красную щеку своим дыханием.

— Меня учили быть хорошей женой, — промямлила я еле слышно, — да времени не было с мужчинами общаться.

— Только тебе придется забыть про свое смущение, — его губы коснулись пунцовой кожи на щеке, а пальцы едва касаясь, будто невзначай, прошлись от основания шеи по позвоночнику до границы полотенца, вызывая новый табун мурашек.

Он отстранился, а я задохнулась от нахлынувших ощущений, сердце бешено заколотилось в груди. Только сдвинуться с места не смогла, как и оттолкнуть наглеца. Ведь, не послушай я, не подчинись — конец родной деревне. Я прикусила губу и подняла глаза, встречаясь со вновь потемневшим взглядом. Глаз не опустила, не отстранилась, только твердо сообщила:

— Я постараюсь.

Уголки губ Макара поползли вверх, а его палец прошелся по моей нижней губе, снова заставляя поддаться стыду и смущению от нахлынувших чувств.

— Умница, — он, наконец, отстранился, вернулся за стол с завтраком, — а теперь садись, потрапезничаем.