Книга Скованная льдом, страница 62 – Нина Черная

Кое-как справилась с нарастающим страхом, придерживая Жучку за ошейник. То ли в поисках защиты, то ли в попытке успокоить. А собака нервничала все больше, из нутра ее доносился глухой рык, а морда направлена в сторону, противоположную глубоким следам, оставленным санями.

— Что с тобой, старушка? — спросила я тихо, но голос, будто усиленный в сто крат, разнесся по округе эхом, отскакивая от деревьев.

Я вздрогнула, а родные замерли, смотря на меня испуганно. Я виновато растянула губы в улыбке и пожала плечами. Никогда бы не подумала, что голос может так громко звучать.

Но в следующий момент такое чудо перестало интересовать меня совершенно, потому что моментально все вокруг заледенело, хоть жарко и так не было. На ресницах осел иней, а легкие обожгло. Я закашлялась и выпустила ошейник Жучки. Собака сорвалась с места, громко завывая. Вой прошелся ножом по сердцу, так отчаянно он прозвучал.

Не успела понять, что происходит, как знакомая ледяная волна понеслась в мою сторону. Я замерла от страха и прикрылась руками, соображая, что поза для вечности не очень. Но ничего не произошло, только мороз усилился, да сзади послышались всхлипы.

Я распахнула глаза, потому что зажмурилась, чтобы не видеть приближающейся погибели, В нескольких шагах передо мной лежала Жучка, ее поджарое тело вытянулось в линию, будто она замерла в прыжке, и переливалось тысячью бликов на выглянувшем из-за снежных шапок солнце.

С губ сорвался всхлип, а замерзшие пальцы прижались к губам. Вместо любимой старушки под ногами валялась безжизненная ледяная статуя, а вокруг нее вихрились переливающиеся всеми цветами радуги снежинки.

Я упала на колени, внутри будто что-то оборвалось, а из глаз полились слезы. Аккуратно прикоснулась к отвердевшей шкуре собаки, пальцы обожгло холодом. Но я не отняла рук, заливая любимицу горькими слезами.

В душе поселилась пустота, а разум твердил: “Это неправда, ты спишь!” Только слезы все не останавливались, разбиваясь о гладкий лед, а рук я уже не ощущала.

— Оставь ее! — громкий крик на ухо, и меня встряхнули за плечи, — надо из леса выбираться, пока такая же беда и нас не настигла!

Я подняла заплаканный взгляд, перед глазами все расплывалось, но я отметила глубокую морщину, пересекающую лоб отца. Именно он сидел напротив меня и чувствительно тряс за плечи. Я расплакалась пуще прежнего и бросилась ему на шею. Впервые в жизни показывая столько чувств за раз. Наверное, из-за последних событий я совсем разучилась притворяться.

— Ну-ну, — отец неловко похлопал меня по спине и помог подняться.

Несколько глубоких вздохов и родное плечо помогли мне немного прийти в себя. Ведь тот, кто пытался всех нас заморозить, скорее всего еще тут.

— По щекам ей хлопни, окаянный! — послышался голос мачехи совсем рядом, — в себя придет. Не поторопимся, следующими будем. Черный бог совсем осерчал!

— Не он это, — вдруг упавшим голосом сообщил отец, прижимая меня крепче.

— Чего споришь? — взвилась мачеха, намереваясь отвесить отцу оплеуху, только он поймал ее руку и еле слышно ответил:

— Потому что знакома мне сила эта. Ощущал я ее двадцать лет назад, когда в горах потерялся.

С губ мачехи сорвался всхлип, а отец отстранил меня, посмотрел на женщину долгим взглядом, наполненным безысходностью и застарелой болью.