Книга Скованная льдом, страница 64 – Нина Черная

Худая, угловатая, со светло-русой косой до пояса. И никаких форм выдающихся, в отличие от той, что стояла напротив и нависала надо мной. Только зря я отвлеклась на любования.

Женщина подняла руку, пока я витала в облаках. Мои глаза различили завихрения воздуха вокруг изящной кисти, а все нутро завопило о смертельной опасности.

Только страшная волна так и не сорвалась с длинных пальцев, потому что передо мной выросла фигура отца. Он раскинул руки в стороны и прокричал, казалось, на весь лес:

— Ты же за мной пришла, Рена? Зачем невинных губишь? Забирай меня, а семью мою в покое оставь.

Выражение лица женщины изменилось. Из надменно-пугающего сделалось задумчивым и даже слегка удивленным: она приподняла брови и остановилась, будто застыла на мгновение. Но потом округу снова огласил ее хрустальный смех, от которого у меня вдруг свело зубы.

Кажется, мать не помнит ни моего отца, ни меня. Хотя, она видела меня в последний раз новорожденным несмышленышем. Отец отступил ближе ко мне, потому что вокруг кистей Рены вновь закружилась замораживающая магия. Она вихрилась, завораживала, будто играла. Внутри наравне со страхом образовалось совершенно новое чувство. Будто я восхищалась этой магией, хотела, чтоб она сорвалась с кончиков пальцев. Я помотала головой и отползла еще немного.

— Неужели, ты не помнишь меня? — спросил отец упавшим голосом, — тогда за кем же ты пришла? Чем мы тебя прогневили?

Снова послышался хрустальный смех, а отца чуть не сбил с ног ледяной порыв ветра. Правда, отец не превратился в статую, лишь содрогнулся и закашлялся. А я не понимала, почему моя душа будто пела от того, что прикоснулась к магии. Казалось, что меня погладили по голове.

— Я пришла за ней, — закатив глаза, произнесла Рена, и указала на меня пальцем.

— За мной? — голос осип, поэтому а прохрипела. Пришлось откашляться.

— Так ты решила забрать дочь? — в голосе отца угадались обреченность и злоба одновременно, — спустя девятнадцать лет?

Отец напрягся, сжал кулаки. Его лица я не видела, но могла предположить, что он хмурился и поджимал губы. Отец ведь редко злился, все больше молчал и переносил невзгоды с улыбкой. А сейчас он готов, кажется, голыми руками разорвать Рену.

— Что? — пуще прежнего удивилась женщина, снова развеивая смертоносное заклинание.

— Двадцать лет назад, — терпеливо пояснил отец, — я перевозил лес с другой стороны гор. Дорога оказалась трудной, а погода суровой. Я мог погибнуть, но ты спасла меня, Рена, — сзади послышался резкий вздох.

Я обернулась и отметила, что мачеха скрестила руки на груди, отвернулась от нас в другую сторону и сильно прикусила губу. А во взгляде тоска смешалась с яростью.

— Но за спасение потребовала плату, — тяжело вздохнув, продолжил свой рассказ отец, — ночь с тобой.

В глазах женщины проскользнули искры паники, но тут же сменились задумчивостью. Это напугало сильнее, чем ярость.

— А, спустя девять месяцев, на пороге моего дома появилась она, — он указал на меня, не поворачиваясь, — вместе с ней лежала записка с именем и твоей просьбой воспитать нашу дочь.

Отец резко замолчал, а я открыла рот. В моей голове не укладывалось то, что происходило вокруг, и новые события вызывали какое-то отрицание внутри. Хотелось спрятаться в темном углу и проплакать бесконечность.