Книга Скованная льдом, страница 76 – Нина Черная

— А тебе какое дело? — спросил отстраненно, стараясь не думать о безжизненном лице и ледяной коже девицы.

— Я отец ее, — пролепетал человек и вновь принялся лобызать подол моей накидки вместе с носками расписных сапог.

Ярость нахлынула мгновенно. Не давая себе отчета, я схватил человека за шкирку и поднял на уровень своих глаз. Губы его затряслись, а глаза быстро забегали из стороны в сторону. Вожак, все еще стоящий на коленях, напрягся и еле заметно переместился дальше от моего гнева.

— Так это по вашей милости совершенно неподготовленная девица оказалась в моих покоях? — процедил я сквозь зубы, желая разорвать людей за то, что они причинили столько страдания той, которую спасти я не смог.

Человек затрясся уже всем телом и попытался оправдаться, но я даже слушать не стал, откинул подальше и сказал отстраненно, совладав с проявлением чувств:

— Жизнь вас рассудит, скончалась Настенька.

Человек побелел, казалось, всей открытой поверхностью кожи, прижал трясущиеся руки ко рту и завыл. Горько, жалобно, отчего у меня внутри все перевернулось. Ярость плескалась наравне с пустотой, а ненависть к убийце росла и просила выхода. Только от этого выхода пострадают невиновные. Как всегда бывало. Если я сорвусь сейчас, то целое царство исчезнет, вместе с царем-батюшкой и всем населением.

Я посмотрел на вожака и прищурился, если волки не в курсе того, что произошло, тогда виновник может быть только один — Морена. А где искать эту злобную шельму, я уж разберусь как-нибудь.

— Вожак, — позвал я тихо, но волк услышал, насторожился, чуть наклонив голову вперед, — позаботься о людях, доставь их в деревню или куда скажут. Настя бы расстроилась, если с ними что-то случится.

Волк поднял на меня свой ясный взгляд, чуть хмуря брови. В его глазах я прочитал странную решимость.

— Прости, Владыко, — ответил он, наконец, когда я уже собрался искать убежище бывшей жены, — не могу я просто отпустить их. Обязан доставить к царю-батюшке в столицу.

Мои брови невольно поползли на лоб от удивления. Слыхал я об этом зажиточном человеке. Он вызывал у меня глухое отвращение, как и все люди, но правитель в большей степени. Ведь он хотел сравниться со мной по мощи. Но из-за страха за свою жизнь приносил мне то, чего я желал, чтобы дольше оставаться на своем месте.

— С чего такой почет простым смертным, — поинтересовался скорее просто так, чем из интереса.

— Они нарушили завет царя-батюшки, — отвел вожак глаза в сторону, — не тот Дар к тебе отправили. Надо бы рассудить по закону.

Сказанное удивило меня еще больше. Смертные еще и протоколируют, кого ко мне отправлять? Чудеса. Я думал, выбирают тех, которые согласны, да во вкусе моем. Потому что за долгое время Настенька первая отличалась от привычных пышнотелых красавиц, готовых осуществить все мои эротические фантазии.

Я сглотнул и сжал зубы, стараясь не думать о девице и о том, что мне делать дальше. Я посмотрел на съежившихся людей, на сбившихся в кучу волков, и до того мне стало противно видеть их в лесу своем, что я сжал кулаки и призвал метель лютую.

— Убирайтесь из моих владений по добру по здорову, да передайте царю, — сказал громко, холодно, вкладывая в слова все то отвращение, что к людям испытывал, — что не нуждаюсь я в дарах больше. Но и помогать людям не намерен.