Книга Влюбись за неделю, страница 106 – Рия Радовская

— А без них? Естественным путем?

— Тогда придется высчитывать вероятность старшинства.

— Старшинства кого? — кажется, я совсем уже ничего не понимала.

— Мальчика, конечно.

— Пятьдесят на пятьдесят, насколько я помню школьный курс физиологии.

— В нашем мире можно изменить соотношение. Но результат зависит от слишком многих факторов.

— Хотите-то вы кого? — не выдержала я.

— Я не могу выбрать, — это прозвучало раздраженно, но за раздражением угадывалась растерянность. Он что, никогда не задумывался об этом? Хотя бы… гипотетически! — А вы?

— Я хочу двоих, — серьезно ответила я. — Расти одной… грустно, а потом — еще и одиноко. И неважно кто… тут уж как получится. Я ведь не стану меньше любить дочь, если хотела сына. Или наоборот. Так зачем выбирать? Это мужчины всегда хотят кого-то определенного. Или наследника, или маленькую принцессу.

— Как видите, не всегда. Бывают более тяжелые случаи.

— Вижу, — я улыбнулась. — И, честно говоря, мне нравится, что вы не можете выбрать.

— Старшим должен быть мальчик, — убежденно сказал Дугал. — Младшая сестра — это причина взрослеть с чувством ответственности.

— Быть старшей сестрой — тоже полезно. Мне так кажется.

Мы дошли до ажурной решетки и свернули в распахнутые ворота парка. Там сейчас было тихо и безлюдно, шелестели под легким ветром раскидистые кроны, заливал усыпанные белым мелким песком дорожки желтоватый свет фонарей. Рокот прибоя доносился сюда слабым отголоском, а в кустах кричали какие-то ночные птицы.

Мы сели на скамейку под фонарем. Я прислонилась к плечу Дугала, почему-то это получилось легко и естественно. И так же естественно он положил руку мне на плечи, обнимая. Спросил:

— Не пора сменить платье на что-то более теплое?

— Нет! Мне… хорошо.

— Тогда давайте сменим кое-что другое.

В мою ладонь лег небольшой флакон, стекло было теплым, и я вдруг испугалась. Но сразу крепко сжала пальцы. Спросила отчего-то шепотом:

— Что там?

— Результат вчерашнего эксперимента. Рискнете?

— Рискну. Но мне интересно! Все еще без вопросов? — уточнила я.

— Без. Просто выпейте и представьте себя… собой. Собой настоящей, такой, какой вы себя помните и знаете, какой привыкли видеть в зеркале.

Себя? Салли… Фрейю? Не… не эту чертову Барби⁈

Я выпила залпом и крепко зажмурилась. Представить было легко. Гораздо легче, чем вообразить чистые чашки или это платье. Достаточно было вспомнить. Обычное утро. Как я босиком вхожу в ванную, смотрюсь в зеркало, приглаживаю встрепанные волосы пятерней, а они только еще сильнее лохматятся… умываюсь и иду в кухню, варить кофе. Ловлю отражение своей фигуры в темном стекле буфета и машу рукой: «Доброе утро, Салли!»

Только теперь, запоздало, накрыла тоска. Раньше, наверное, просто не до того было. Я вытерла слезы. Повернулась к Дугалу. Хотелось спросить — зачем это все?

Но он смотрел на меня… так странно. Внимательно, пристально и… нежно? Будто пытался запомнить каждую, самую мелкую деталь и в то же время оценить все… целиком. От босых ног до майки с… О, Боже! Старой, удобной, любимой, уже растянутой и сползающей с плеча, майки с Дартом Вейдером! Салли, ты в своем репертуаре. Но… Это же правда. Какая есть. Я провела пятерней по волосам. Как во сне. Как всегда по утрам. Встрепанная, неровные пряди торчат во все стороны. Вздохнула. Боже, какое счастье ощутить себя… нормальной? Без этого груза в лифчике! Легкой! Правильной. Не глянцевой куклой с надутыми губками.