Книга Влюбись за неделю, страница 20 – Рия Радовская

— Да это прямо… любовный треугольник какой-то! — воскликнула я.

Сабелла рассмеялась.

— Вы почти правы. Роза жила у нас еще десять лет, представляете? Это удивительное растение, сложное в уходе, очень редкое и, можно сказать, разумное. Правда, Дугал никогда особенно не увлекался именно ботаникой. Ему всегда больше нравилась химия. А вот Честер Розу обожал, сонеты ей читал, когда заходил в гости. Шекспира. «Что значит имя? Роза пахнет розой»… Розы Алеус неравнодушны к стихам и музыке.

Наверное, вид у меня стал совсем обалдевший. Разумные растения, неравнодушные к сонетам! Да еще и Шекспира! Неужто Вильям наш Шекспир по мирам путешествовал? Или этот мир — почти что отражение нашего?

А может, наоборот, отражение — наш?

— Вы устали, — мягко сказала Сабелла. — Может быть, остальное посмотрим завтра?

— Давайте завтра, — с облегчением согласилась я. — То есть, спасибо, Сабелла, я с радостью. У меня просто, кажется, переизбыток информации — голова пухнет.

— Открывайте портал в гостиную, когда захотите. Мисс Блер ведь показала вам, как?

— Показала, но… У вас есть какие-нибудь способы связи? Надо ведь предупредить?

— О визите? Нет, конечно, зачем? Я услышу, когда вы придете.

— Наверное, ко всему этому надо просто привыкнуть. Хорошо, зайду после работы. Спасибо за приглашение. И… за понимание, — добавила тихо.

— Я попробую связаться со знакомым ритуалистом, но, боюсь, мы ничего не сможем исправить. Древние ритуалы, к сожалению, не поддаются нейтрализации. Как она могла такое сотворить, в голове не укладывается. — Сабелла тяжело вздохнула. — Не отчаивайтесь, Салли. Дугал вовсе не плохой человек. Может быть, излишне резкий и замкнутый, но не плохой. Только, пожалуйста, не надевайте ничего вызывающего или слишком яркого. Он не выносит такое на работе.

— Оч-чень его понимаю! — с чувством ответила я. — Эти кошмарные малиновые брюки! Зачем бы еще мне мчаться на ночь глядя заказывать нормальную одежду?

Я так устала, что боялась не попасть домой — то есть в коттедж Шарлотты, надо же, уже называю его домом. Но оказалось, что перегруженная до полной неспособности думать голова ничуть не помеха перемещениям: тело на автомате сделало нужный жест, и я шагнула из гостиной Сабеллы в Шарлоттину естественно и легко, будто всю жизнь ходила по гостям таким способом.

Сил едва хватило на то, чтобы подняться в спальню, стащить одежду и заползти под одеяло. Ощутила под щекой прохладную мягкую подушку — и провалилась в сон, как в пропасть.

— День второй, — пробормотала я, уже привычным взмахом руки открывая портал. После пиццы с кофе на завтрак, в строгой белой блузке и черных брюках чувствовала себя… нет, совсем не так уверенно, как хотелось бы. Но, по крайней мере, приемлемо. Не сплю на ходу, никаких малиновых штанов — уже счастье. А если учесть, что Гризелла Амтаун — так, кажется, звали мастера? — наложила на одежду чары саморазглаживания… Или как еще назвать, когда достаешь блузку из свертка, а она прямо в твоих руках разворачивается и становится идеально выглаженной, только надеть? Даже интересно стало: это часть услуг дорогого статусного салона или в порядке вещей в этом мире? И спросить не у кого, Шарлотта так и не вернулась.

В Академию я явилась раньше вчерашнего, на больших часах над столом профессора было без десяти. Но он уже сидел с газетой, в точности как и вчера — ночует здесь, что ли⁈