Книга Влюбись за неделю, страница 80 – Рия Радовская

— Он обиделся? — спросила я.

— Он считает, что любой нормальный человек, в том числе вы, должен жаждать на нем прокатиться. Да, пожалуй, жаждать — самое подходящее слово. Но катать вас сейчас он не станет, хотя ему даже слегка хочется — из чувства противоречия, не иначе. Для начала придется заслужить его симпатию и одобрение. Как? Не спрашивайте. Он сам еще не знает, что полезного и приятного от вас можно получить. К тому же вы не связаны с землями, которые он подпитывает своей силой, — Дугал замолчал, но почему-то показалось, что это не все. Что прямо сейчас он прислушивается к чему-то, что не слышно мне. — Да, хорошо, я понял. И потому что вы не входите в семью, которую он хранит. Именно поэтому ему приходится ждать, пока я косноязычно и неполноценно переведу на человеческий то, что он с легкостью мог бы вложить вам в голову. Но с чужаками он так общаться не собирается. Это тоже ниже его достоинства.

— То есть… значит, он хранит вашу семью? Так бывает⁈ Или у вас это обычное дело?

— Не совсем обычное. Можно сказать, что такое случается, хотя и крайне редко. Мы привыкли считать, что нам повезло. В какой-то степени. Келс живет здесь не первую тысячу лет. Подозреваю, что он — порождение этого озера и появился одновременно с ним. И предкам моей матери, которые поселились на этих землях очень давно, каким-то чудом, не имеющим отношения к магии в нашем понимании, удалось с ним подружиться. — Дугал снова прервался. — Хорошо-хорошо, не подружиться, а умилостивить.

Келпи фыркнул, но на этот раз мне почудилось одобрение. Это что — я начинаю его понимать?

Я снова протянула к нему руку, погладила теплую и живую конскую морду. И, словно по наитию, сказала:

— Если все обойдется… если я еще вернусь сюда. Тогда… — Если… тогда… как же хочется хотя бы надеяться! Может, я просто занялась самообманом? Якоря в виде обетов и обещаний, это же такая давняя, знакомая каждому уловка. Но почему нет, в конце концов? — Очень надеюсь, что мы подружимся. И, обещаю, меня не придется уговаривать на тебе покататься. Только тебя.

Да мне, наверное, море будет по колено! Если… если обойдется. Почему не хватает смелости даже мысленно назвать вещи своими именами? Если случится невероятное чудо, и Дугал в меня влюбится? Человек, не умеющий влюбляться в принципе? За два дня? Даже мысленно звучит слишком смешно, чтобы в это верить. Чтобы поддержать в себе хотя бы тень надежды.

Келпи неожиданно заржал, громко и, кажется, раздраженно. Демонстративно, иначе и не скажешь, развернулся к нам задом, грянулся о воду передними копытами, умудрившись обдать нас фонтаном брызг, и поскакал по озеру.

— Крайняя степень неодобрения, — пояснил Дугал. — От вас разит страхом и безнадежностью. И… ложью, пожалуй. Меня неодобрением тоже окатило, — фыркнул он почти так же, как Келс, стряхивая с себя воду. — За компанию, что ли? Да-да, не трудись, я понял. Люди и так-то глупые существа, но некоторые отличаются особенной глупостью. И он не желает тратить на таких свое бесконечное время. Проклятье его не впечатлило.

— Даже не представляю, что может впечатлить волшебное существо, которое живет несколько тысяч лет. Понятно, что человеческие беды для него — все равно что для нас страдания каких-нибудь букашек, — я с трудом сдерживала слезы. Ненавижу Шарлоттино тело! Почему оно так склонно к истерикам?