Книга Крайние меры, страница 46 – Хелен Харпер

— Поступил три дня назад после того, как потерял сознание от болей в груди, — рассказывает она. — Позже был диагностирован инфаркт миокарда. Последующая предварительная операция выявила разрушение атеросклеротической бляшки в эпикардиальной коронарной артерии. Биотелеметрия показывает восстановление функции, однако у него всё ещё желудочковая тахикардия.

Хорошо, что я в хирургической маске, потому что у меня отвисает челюсть. Английский язык не ставил меня в такой тупик с тех пор, как я в последний раз заходила в Старбакс.

— Ты.

Я с ужасом понимаю, что она указывает на меня.

— Какие следующие шаги должна предпринять бригада травматологов, чтобы обеспечить выздоровление?

О, чёрт, о, чёрт, о, чёрт. В голове у меня проносятся мысли о повторе сериала «Скорая помощь», который я недавно видела.

— Эмболия лёгочной артерии.

— Что с этим? — её глаза впиваются в меня.

— Нам следует остерегаться этого, — говорю я, чувствуя себя полной идиоткой. Судя по выражению её лица, она придерживается того же мнения. Она с отвращением отмахивается от меня и адресует свой вопрос кому-то другому. Я опускаю голову и смотрю себе под ноги. Должен же быть более простой способ проникнуть в больничную палату.

По крайней мере, я так плохо ответила на её первый вопрос, что она больше ни о чём меня не спрашивает. Мы переходим от кровати к кровати, из палаты в палату, обсуждая пациентов, которые, похоже, находятся на пороге смерти. Из-за запаха клинической больницы, бесконечной череды страданий и бесстрастных вопросов и ответов я чувствую себя так, будто из меня высасывают душу. Я нервничала из-за того, что снова увижу Арзо, но к тому времени, когда наша маленькая группа натыкается на него, я испытываю такое облегчение, что с трудом сдерживаюсь, чтобы не наброситься на него и не расцеловать крепко-крепко.

Несмотря на то, что нас в группе одиннадцать человек, его взгляд сразу же падает на меня. Выражение его лица не меняется, но у меня возникает ощущение, что он ждал моего прихода. Я благодарю богов за то, что он в сознании и бодр. На самом деле он не выглядит таким уж больным.

— Э-э, доктор? — одна из студенток нервно поднимает руку. — Почему этот пациент в отделении интенсивной терапии?

Она усмехается. Я удивлена внезапным проявлением юмора.

— Вчера у него была тяжёлая травма после нападения. Однако, как вы можете видеть, он быстро выздоравливает и вот-вот будет переведён в другую палату.

Студенты перешёптываются друг с другом. Если бы он был трайбером, его бы не было в этой палате, его бы даже не было в этом крыле. Но его ясные глаза и быстрое выздоровление вызывают некоторое беспокойство. Я и сама испытываю некоторое беспокойство. Я убеждена, что здесь происходит что-то странное. В конце концов, я могла бы поклясться, что вчера он был мёртв, чёрт возьми.

Я стою позади, когда группа уходит, надеясь, что они не заметят моего отсутствия. Я тихо закрываю дверь и поворачиваюсь к нему лицом.

— Привет, дорогая.

Я слегка улыбаюсь ему.

— Привет, Арзо, — у меня нет времени ходить вокруг да около. — Тэм пытался обвинить меня в убийстве?

— Что? Ни винограда, ни цветов?

Я снимаю маску и свирепо смотрю на него.

— Ответь на чёртов вопрос.

На его лице появляется искра гнева.

— Тэм мёртв.

— Я знаю. Я была там.

— Пряталась под потолком, как чёртова крыса.