Книга Крайние меры, страница 98 – Хелен Харпер

На следующий день после моего запроса о предоставлении телефона и интернета я получаю краткую записку, написанную уже знакомым почерком Монсеррата. В ней сообщается, что я могу сказать ему, с кем связаться и какие зацепки я хочу найти вне Семьи, и он позаботится об этом. Поскольку я не собираюсь выдавать Rogu3 кому бы то ни было, и я не хочу подвергать потенциально невиновного Д'Арно вампирскому допросу, я отправляю ему ответное сообщение с просьбой выяснить, как именно действуют чары О'Ши и как это влияет на женщин. Я ожидаю, что в ответ придёт ещё одно сообщение, подразумевающее, что если это всё, что мне нужно, то я совершенно бесполезный частный детектив. Как ни странно, я ничего не получаю.

Я совершенно уверена, что не вообразила себе то, какой игривый, беззаботный оборот приняли наши отношения, поэтому нынешнее молчание между нами меня беспокоит. Я всё ещё испытываю раздражение из-за Арзо, и по прошествии часов и дней это чувство растёт. Я почти не видела Майкла, за исключением тех случаев, когда он проходил мимо по пути бог знает куда, и это усиливает антипатию. Это его проклятая Семья — что именно он делает, чтобы сохранить её в целости и сохранности? Нет даже никакой информации о том, что происходит с Мэттом, хотя я предполагаю, что он всё ещё жив, иначе мы бы услышали об обратном. Я пытаюсь поймать взгляд Монсеррата, когда он проходит мимо, показывая, что мне нужно с ним поговорить, но он либо не замечает, либо игнорирует меня.

Бездействие беспокоит меня, и к третьему вечеру, когда я убедилась, что остальные увлечены спорами об Эдгаре Аллене По и о том, почему он счёл нужным скрывать свою вампирическую сущность от мира, когда в его книгах это стало так очевидно, я стараюсь быть более активной. По крайней мере, Тэм одобрил бы это. Всё это увиливание и заискивание ни к чему не приведёт.

Под предлогом того, что мне нужны кое-какие конспекты, я возвращаюсь в спальни новобранцев. Дверь в комнату Мэтта распахнута настежь, и комната явно никем не занята; простыни с его кровати сняты. От этого зрелища меня бросает в дрожь. Думаю, они не ожидают, что он вернётся в ближайшее время. Я прохожу мимо своей комнаты, затем направляюсь к комнате Бет. Как и у большинства из нас, старые человеческие привычки умирают с трудом, и её дверь плотно закрыта. Теоретически, для этого нет причин; ни у кого из нас нет личных вещей или того, что нужно скрывать. Мы все — одна большая счастливая семья. Конечно, у меня есть ноутбук Монсеррата — хоть он и практически бесполезен — но ни у Бет, ни у кого другого не должно быть никакой контрабанды. Я держу пальцы скрещенными, но на самом деле это не так.

Я останавливаюсь снаружи, держа ухо востро на случай, если кто-то ещё решит последовать за мной. Когда я убеждаюсь, что вокруг нет ничего, кроме тишины, я поворачиваю дверную ручку. Дверь слегка скрипит, и я вздрагиваю от этого звука. Я открываю её и заглядываю внутрь.

Её комната идентична моей по размеру и планировке. Бет, по-видимому, немного неряха. В изножье кровати валяется скомканный комбинезон, а простыни смяты. Не то чтобы я была помешана на чистоте или что-то в этом роде — об этом свидетельствует состояние моей машины — но я никогда не могла выйти из своей комнаты утром, не заправив постель. Думаю, у каждого есть свои маленькие причуды.