Книга Секреты прошлого, страница 40 – Анна Солейн

— Кош-ш-шка! — прошипел Сорин мне в ухо. — Не смей у этого выкормыша ничего просить, поняла меня? Он опасен, ты…

— Что ты сказала? — крикнул Перс.

— Все то же! — крикнула я. — Сорин — упрямый баран. Дай мне пару минут, Перс.

Сорин в полной тишине закончил застегивать пуговки и, когда я уже готова была отойти, вдруг коснулся губами моей шеи. Вздрогнув, я обернулась и тут же спрятала глаза. Я устала тянуться к нему и раз за разом обжигаться.

Я откинула волосы на спину, прошлась ладонями по прическе, пытаясь хоть как-то ее поправить.

— Как я выгляжу? — шепотом спросила я.

— Замечательно. Ты очень красивая.

Я задохнулась, поднимая на него глаза. Взгляд у Сорина был тяжелым и темным.

Осел! Упрямый осел! Ну как можно такое говорить?

— Кэтэлина! — позвал Перс. — Сюда кто-то идет.

— Я глаз с тебя не спущу, — пообещал Сорин. — Не думай, что так легко смогла от меня отделаться.

Ничего не ответив, я направилась к выходу. Хотелось оказаться в Бьертане, обнять кошку Уголек и чтобы все стало простым и понятным.

Очень хотелось Сорина, но об этом я ему больше никогда не скажу.

Королевский пир, ради которого меня нарядили, как куклу, я едва замечала: после встречи с Сорином, нашего разговора и всего, что случилось между нами, я все никак не могла прийти в себя, хоть и храбрилась, и старалась улыбаться.

На пиру выступали факиры (на этот раз обошлось без скандалов), жонглеры, певцы и кукловоды — так драконы называли тех, кто умел лепить из огня и дыма фигурки и разыгрывал с их помощью целые представления. В другой момент меня бы это восхитило и порадовало. Сейчас, слушая речи придворных о мудрости и доброте короля, я думала о том, в какую задницу я собираюсь сунуться. И угораздило же меня!

Баран упрямый. И я не лучше.

Впрочем, чувствовала я себя отлично — это радовало. Даже почти позабытая страсть к шоколаду вернулась, и больше всего внимания этим вечером я уделяла вазочке с конфетами. Да, даже в то время, что все танцевали. Слава Огненному, король не настаивал на том, чтобы я присоединилась: официально я по-прежнему мучилась от недомогания.

Я сидела по правую руку короля, Перс получил место по соседству и имел сейчас самый невозмутимый вид из всех возможных. Сорина усадили на самый край огромного стола. Как я поняла по косым взглядам и перешептываниям, это было страшным оскорблением. Стоило мне ответить на вопрос короля или просто посмотреть в его сторону, как я начинала чувствовать на себе взгляд Сорина. Но, обернувшись, я понимала, что это только обман разбушевавшегося воображения.

Хотелось сбежать в свои покои, но я не могла позволить себе такую роскошь.

А вот король был в ударе. Он танцевал, смеялся, расточал милости: одному придворному подарил земельный надел, другому — перстень с собственного пальца, третий удостоился заверения в том, что проблема будет решена в его пользу.

От запахов дыма, духов и еды у меня начала кружиться голова, от пестрых нарядов придворных подташнивало. Одетый в белое король напоминал айсберг.

Сорин завел светскую беседу с хорошенькой юной драконицей, которая вдруг села на пустое место рядом с ним. Ее светлые длинные волосы были такими пушистыми, а губы такими полными, что у меня скулы сводило от злости.

“Вы недавно при дворе?” — угадала я фразу Сорина по движению его губ и скрипнула зубами.