Книга Хозяйка приюта, или Я не твоя жена, дракон!, страница 190 – Анна Солейн

— Благодарю, очень лестно, — выпалила я и мимо него рванула к лестнице.

Боже, да что я сморозила?! “Благодарю, очень лестно?” Откуда это вообще взялось в моем словарном запасе? Из прочитанных любовных романов в мягких обложках? Позорище!

Быстро уходи отсюда, Иви, потом будешь врать, что ему послышалось!

— Иви!

Генерал Реннер сжал мою руку. Ту самую, на которой красовалась скрытая барьером метка. Сердце у меня так ощутимо подпрыгнуло в груди, что я не удивилась бы, если бы метка вдруг проявилась, как раньше иногда бывало во сне или если что-то выбивало меня из колеи.

Еще и прикосновение, как назло, было очень аккуратным и бережным — не таким, какого стоило бы ожидать. От этого глупое сердце в груди бултыхнулось только сильнее.

— Гене… — Я осеклась, потому что старалась не называть его генералом там, где это могли услышать любопытные детские уши, — Я спешу.

Его пальцы на моей руке на секунду сжались, а потом генерал Реннер меня отпустил и отступил на шаг.

— Я всего лишь хотел напомнить, чтобы ты не забыла подать заявку на выступление на ярмарке. Сегодня истекает срок, и сделать это нужно тебе — как управляющей, раз уж участвовать будет весь приют. Я, твоими стараниями, всего лишь уборщик, и подписывать такие бумаги не вправе. Впрочем, если ты меня повысишь…

— Благодарю вас! Ваша помощь неоценима, позвольте мне откланяться! — выпалив это, я побежала прочь.

Твою. Мать! Что я несу вообще?!

Осталось еще добыть где-то веер, чтобы томно им обмахиваться. И корсет! Чтобы падать в обморок.

Докатилась.

Кое-как собрав мысли в кучу и просидев весь обед как на иголках (я не помнила, что в этот раз приготовила Урсула, зато отлично помнила, что генерал Реннер сидел напротив, держа Лили на коленях), я отправилась в город.

Заявки на то, чтобы участвовать в ярмарке, принимали на первом этаже мэрии. Зайдя туда, я тут же увидела… Долорес.

Она сидела за столом с табличкой “Ярмарка талантов! Заявки принимаются здесь!”

За противоположным концом стола сидела жена бакалейщика и, между ними, еще какая-то женщина, худенькая, с мышиного цвета волосами. Долорес, поскольку размеров была необъятных, половиной тела выглядывала из-за стола.

Жена бакалейщика на ее фоне казалась почти субтильной. При виде меня она скривилась — хотя, я подозревала, такое выражение на ее мучного цвета присутствовало постоянно, менялись только оттенки.

На столе перед ними были разложены стопки каких-то бумаг.

— Чего приперлась? — рявкнула Долорес, стоило мне подойти. —  И не стыдно людям в глаза смотреть, прошмандовка!

Ой, да что ты говоришь! Прошмандовкой за глаза меня в этом городе называли все кому не лень. Я подозревала, что особых поводов тут и не требовалось, но у меня они были: мэр по непонятным (ха-ха, об этом стоит спросить у генерала Реннера) причинам мне благоволил, Алан, взрослый неблагой (ха-ха — дважды), был у меня на посылках, и это не говоря уже о толпах рабочих, которые ходили в приют, чтобы починить крышу, полы, канализацию и все остальное. Все они были мужчинами, а я — незамужней девушкой, вот ведь незадача.

В общем, поводов было предостаточно. К тому же — Ивари была красива, и уже из-за этого на любовь городских кумушек я не могла рассчитывать.

Не удостоив Долорес взглядом, я обратилась к худенькой женщине с мышиными волосами — должно быть, именно она была здесь главной, раз сидела в центре.