Книга Хозяйка приюта, или Я не твоя жена, дракон!, страница 216 – Анна Солейн

Я сглотнула и услышала недовольное шипение Мелиссы:

— Поклонитесь! Что вы стоите, как истуканы!

Эта девочка никогда не изменится. Тяжелый характер — несущая конструкция ее личности.

Я обернулась и не сдержала улыбки. У детей глаза на радостях светились. Впрочем, у Дерека, Софи, Лили и Юджина в темноте они всегда светились. Да уж.

Из-за внезапно нахлынувшей гордости за детей я упустила момент, когда среди шума аплодисментов раздались недовольные голоса, и к сцене прорвался мэр Освальд. Ну, выкатился, вернее. Видит бог, я ничего не имела против лишнего веса, но стоило подумать, что бока он наедал, жируя на полагающихся приюту деньгах, как тут же хотелось как минимум их отбить.

— Ч-ч-что… Что вы тут устроили! — рявкнул он мне в лицо. Подошел ближе и ударился о купол. — Что… что за… Снимите это!

— Вам это просто так не сойдет с рук! — подоспела Долорес. Язык у нее слегка заплетался, как и у мэра Освальда. — Не с-с-сойдет! Нарушение!

— Они ничего не нарушили! — вклинилась Моника. — Каждый житель города может принять участие в ярмарке!

— А ты куда лезешь? — взвизгнула ее истеричная матушка откуда-то с заднего ряда.

Гул нарастал и нарастал, а потом вдруг раздался громкий мужской голос:

— Ти-хо!

И все как-то в самом деле тут же замолчали. Поискав глазами источник звука, я увидела высокого мужчину, который сквозь толпу прокладывал себе дорогу. Плечи у него были очень широкими — примерно в половину его роста.

Кажется, это именно он выступал с двумя огромными гирями, которыми чуть ли не жонглировал.

Когда он подошел вплотную к сцене, я инстинктивно напряглась, а потом мужчина вдруг обернулся к толпе, загородив нас спиной.

— По-моему, голосовать надо не так! — громогласно объявил он. — Урны для кого поставили?!

Мужчина махнул огромной ручищей направо от сцены, где стояла урна для голосов. Ее охраняла “комиссия” — несколько горожан и полицейские.

Уверена, в другие годы такого ажиотажа вокруг голосования не было.

— Да!

— И правда!

— Можно же проголосовать!

Раздались со всех сторон голоса.

— Уроды! — крикнул кто-то, но его тут же осадили:

— А ты лучше что ли?

Снова поднялся гвалт, и мужчина обернулся к нам. Он был огромным, бритоголовым и, в целом, встретив его в темном переулке, я бы ускорила шаг.

— Спасибо, — поблагодарила я. — Я думаю… Нам сейчас лучше уйти.

— Чего вам уходить? Тут сейчас танцы будут, жена моя на скрипке играть собиралась. Оставайтесь. Ежели кто обижать будет — я увижу. И братьев позову. Разберемся.

Судя по серьезному тону, братья ему размерами не уступали. Кажется, этот мужчина был кузнецом. Кузня располагалась на другом конце города и, так уж вышло, ничего кованого мне не было нужно. Потому-то мы до сих пор и не встречались.

— Спасибо, — еще более искренне поблагодарила я.

— Считайте, вы победили, — пробасил он. — Люди разное болтают, но я вам так скажу. Большая часть за вас бы проголосовала, даже если бы вы просто со сцены матерную частушку спели. А тут целый… Вон что!

— Просто детям нельзя петь матные частушки, — поэтому Мелиссе пришлось выкручиваться.

— Кому… А! Ей что ли? Ну, молоток.

— Ч-ч-что вы себе позволяете! — снова ожил мэр. — А ну задержите ее!

— Я вам что, один из ваших холуев в форме? Вы мной почему командуете?

— Я мэр!

— Насколько я помню, — вклинился Аб, — мэр обязан все решения, которые выносит вне своей компетенции, обсуждать с городским правлением в его полном составе — за исключением чрезвычайных ситуаций. Аресты и задержания к компетенции мэра не относятся.