Книга Свадьбы не будет, светлый!, страница 55 – Анна Солейн

– Дайте-ка мне уздечку, – скомандовала я Лайтвуду.

Какое-то время мы с лошадью играли: она пыталась меня утопить и искусать до крови, я – влезть ей на спину.

Игра нравилась в общем-то нам обеим, я была в этом уверена.

Когда я подняла повыше уздечку, лошадь возмущенно заржала, отпрыгнула подальше, но я была проворнее. Схватила ее за гриву и наконец забралась на спину, крепко обхватив толстую шею руками.

В злобном ржании мне послышалось что-то вроде: «Ах, так?»

Игра вышла на новый уровень, я наглоталась воды и отбила все тело, раз за разом падая в воду и ударяясь о дно.

Мои волосы после таких игр намокли, в них запутались водоросли и ракушки, одежда стала тяжелой.

В конце концов, когда я уже была на последнем издыхании, лошадь, кажется, сдалась (хотя, скорее, сделала вид) – должно быть, тоже устала. Только фыркнула напоследок, пока несла меня к берегу. Должно быть, это значило что-то вроде: «Я еще отомщу».

Месть – это хорошо. Мало что связывает крепче.

Наше с ней знакомство официально можно было считать состоявшимся.

Я чувствовала нити магии, которые уже потянулись от меня – к ней, а от нее – ко мне, и не могла в это поверить. Кажется, получилось.

– Назову тебя Лихорадка, – решила я, поглаживая блестящий черный бок, облепленный песком. Лошадь лежала на берегу, наполовину погрузившись в воду, я сидела на корточках рядом.

В ответ на мои слова она презрительно фыркнула.

– Любовная? – спросил Лайтвуд, отряхивая от ила белоснежные когда-то брюки.

– Смертельная.

Я отошла подальше от берега, собрала несколько сухих веток и развела костер, усевшись на какую-то старую корягу. От усталости ломило кости – но они хотя бы были целы. Почти все, не считая ребер.

Хотелось улыбаться. Костер потрескивал.

В руку меня кусал комар – это он зря.

Кровь темных исключительно ядовита.

– Даже не пытаетесь сбежать? – спросил подошедший Лайтвуд.

Я отмахнулась.

Чтобы бежать – нужно было двигаться, а для этого у меня не было сил.

Лайтвуд сел напротив костра, протянул к огню руки. Я вздрогнула и только в этот момент вспомнила, что я вообще-то не простая смертная, а темный маг. Высушив одежду, вздохнула с облегчением. Лайтвуд последовал моему примеру.

Он ничего не говорил, только тяжело и внимательно на меня смотрел.

Любопытная Лихорадка подобралась к костру, понюхала огонь и фыркнула: что, мол, вам тут может нравиться, костер ведь – теплый.

– Будешь дерзить – скормлю тебе стряпню Ренфилда, – пригрозила я.

Фыркнув еще громче, лошадь вернулась к реке, и я почувствовала, как новая, только крепнущая, магическая связь между нами натянулась сильнее.

В голове крутилась какая-то мысль, которую я никак не могла поймать за хвост.

Что-то о приручении темных существ и о том, что с ними нужно вести себя по их правилам.

Уже когда я почти сообразила, что же не дает мне покоя, неподалеку от нас зазвучал шорох, как будто кто-то идет сквозь окружающую реку рощу.

Я вскочила, прищурилась и тут услышала женский шепот:

– Готфрид, тише! Здесь кто-то есть!

Из-за деревьев я не видела идущих к реке людей, зато отлично их слышала: спасибо кошачьему слуху, доставшемуся мне от прапрабабушки по материнской линии.

Лайтвуд, должно быть, тоже что-то услышал, потому что посмотрел в ту же сторону, что и я.

– Кто здесь может быть, моя барабулечка! – громко ответил мужской голос.