Книга Его самое темное желание, страница 140 – Тиффани Робертс

Откинувшись на спинку стула, Кинсли взяла бутылку вина за горлышко и сделала еще глоток.

— Я приехала сюда, чтобы сбежать от всего этого. Оставить все это позади, начать новую жизнь и… найти себя. А Лиам… он гребанный мудак. Я отказываюсь довольствоваться кем-то, кто не хочет меня ради меня. Я заслуживаю лучшего. Я заслуживаю того, чтобы меня любили.

— Ты заслуживаешь всего, — сказал Векс.

Кинсли вздрогнула, прижимая бутылку к груди, и широко раскрытыми глазами посмотрела в сторону откуда исходил его голос.

Векс стоял всего в нескольких футах от нее, а за его спиной парили Тень и Вспышка. Он был воплощением темной чувственности — длинные черные волосы, горящие красные глаза, соблазнительные, четко очерченные губы, пальцы с когтистыми кончиками, мощные крылья, как у летучей мыши… На нем были только темные брюки, обнажавшие его стройный, подтянутый торс. Кинсли поймала себя на том, что борется с диким, настойчивым желанием лизнуть его.

Но затем она вспомнила все снова. Вспомнила тишину, которая последовала за ее признанием, тишину настолько плотную, что она душила ее.

Она вспомнила, как он бросил ее.

Кинсли нахмурилась.

— Я не приглашала тебя на свою вечеринку жалости.

— Мне не нужно приглашение. Это мой дом.

Она оперлась рукой о стол, чтобы удержаться на ногах.

— Тогда, я ухожу.

С рычанием Векс сократил расстояние между ними, пока не навис над ней.

— Ты не сделаешь этого.

Надув губы, Кинсли плюхнулась обратно на свое место, все еще прижимая бутылку к груди.

Под взглядом Векса огоньки неохотно покинули комнату.

— Я велел тебе оставаться в спальне, и все же ты ушла. А теперь я прошу тебя остаться здесь, чтобы я мог поговорить с тобой.

— Ты не приказал мне, а накричал на меня, — она сделала еще глоток и покраснела, когда последовала непроизвольная икота. — И вообще, с каких это пор я тебя слушаю?

Уголок губ Векса дернулся.

— Ты не слушаешь.

— Я не хочу с тобой разговаривать.

Его улыбка погасла. Кинсли ненавидела, как больно видеть, как исчезает это выражение.

— Тебе нужно только прислушаться к моим словам, — сказал он.

— Разве мы только что не установили, что я не слушаю?

Он взглянул на бутылку вина, нахмурив брови.

— Ты пьяна.

— Я не пьяна. Я просто немного навеселе. Но я планирую очень, очень сильно напиться.

Векс вздохнул, протянул руку и взял бутылку. По его мягкому настоянию Кинсли отпустила ее. Когда он поставил бутылку на стол, Кинсли уставилась на нее, не в силах смотреть на него, и слезы вновь наполнили ее глаза.

— Ты делаешь мне больно, — сказала она тихим и надломленным голосом, сложив руки на коленях.

— Я знаю, — он взял ее за подбородок и повернул ее лицо к себе. Сожаление смягчило пыл в его взгляде, углубило складку между бровями и опустило губы. — И я сожалею.

— Сожалеешь, — Кинсли с горьким смешком вздернула подбородок и опустила взгляд в пол. — Жаль. Это именно то, что сказал мой бывший муж. Ему было жаль, что у нас ничего не получилось. Жаль, что мы развелись. Он сожалел, что причинил мне боль, — она сердито вытерла пролившиеся слезы. — Он снова и снова говорил мне, что сожалеет, так же часто, как говорил, что любит меня. И ни одно из этих слов ничего не значило. Они потеряли свой смысл и просто стали… пустыми.

— Кинсли…

— Нет. Ты… Ты мне ничего не должен. Это был просто секс. Между нами ничего нет, верно? Ничего, кроме договора, который мы заключили, — она сжала в кулаках ткань своей ночной рубашки. Каждое слово было произносить больнее предыдущего, но она продолжала. — Ты ясно дал понять, что это я у тебя в долгу, и теперь ты знаешь, что я не могу заплатить твою цену. Ты застрял здесь. Так что тебе… тебе просто придется ждать, когда следующая женщина ворвется в твой лес, и надеяться, что она сможет родить тебе ребенка, в котором ты нуждаешься.