Книга Его самая темная страсть, страница 37 – Тиффани Робертс

— Я ошибочно посчитал себя достаточно сильным, чтобы свергнуть ее, претендовать на ее двор, а значит, на корону и власть, которой она обладала. Тогда бы я смог защитить то, что принадлежало мне, — он низко опустился, распластавшись по половицам. — Но при своем дворе она была королевой. А я нарушил клятву, данную нашими настоящими именами. Она прокляла меня за мое предательство. Превратив меня в то, что ты видишь сейчас.

Софи настороженно посмотрела на него.

— И после всего этого, ты назвал мне свое имя? Почему?

— Как я уже говорил, мои инстинкты подсказывают мне доверять тебе.

— А ты… чувствовал то же самое по отношению к королеве?

Его тени придвинулись ближе.

— Это не было вопросом доверия. Это было необходимостью. Мы нуждались друг в друге, чтобы выжить, и… она наслаждалась моим обществом в своей спальне.

— О…

Мне наплевать. Неа. Вообще. С какой стати?

Нет. Не волнует. Абсолютно. Совсем.

Так почему же это было похоже на удар под дых?

Софи сжала руки в кулаки.

— Моя смертная ревнует? — раздался низкий задумчивый гул.

— Нет, — быстро ответила она. Слишком быстро. — И я не твоя смертная.

— Твое отрицание не меняет правды, Джозефина Дэвис.

— Почему ты продолжаешь называть меня так?

— Потому что это твое настоящее имя.

— Значит, ты хочешь, чтобы я произносила твое имя на каждом шагу? — она приподняла бровь.

— Пока мы одни, можешь повторять его сколько пожелаешь. Мне очень нравится, как оно звучит, когда ты произносишь его по утрам.

Ее щеки вспыхнули, и она внезапно поймала себя на том, что гонит воспоминания о недавних снах. Она отвернулась от Крууса и пошла по краю тени.

Смена темы. Притвориться, что он этого не говорил… притвориться, что это неправда.

— Где сейчас королева? — спросила она, пытаясь сохранять нормальный тон.

— Она перенесла свой двор много лет назад. Надеюсь, что она погибла в процессе.

Софи остановилась и снова повернулась к нему лицом.

— Жестоко, учитывая, что вы оба пытались использовать друг друга, и именно ты ударил ее ножом в спину.

— Жестоко? — он поднялся, приняв расплывчатую гуманоидную форму, и наклонился к ней, почти исчезнув в солнечном свете. — Жестоко — это то, что ты видишь сейчас, то, что она сделала со мной. В ее праве и власти было уничтожить меня и предъявить права на мое королевство. Положить этому конец. Вместо этого она прокляла меня навечно. Обрекла смотреть, как мой лес истощается, а я не в силах защитить его, как раньше. Обрекла испытывать бесконечную жажду жизни, заставляющую меня уничтожать то, что я должен был оберегать!

Его голос повышался с каждым словом, а его близость была угрожающей, несмотря на бестелесность. К своему стыду, Софи отпрянула, пригнувшись и подняв руки, чтобы защититься от шквала кулаков, который, несомненно, последовал бы за этим. Ее сердце бешено колотилось в груди, дыхание внезапно сбилось, а кожу покалывало от угрозы надвигающейся панической атаки.

Осенний ветерок зашелестел листьями над головой и разметал те, что устилали землю. Шли секунды, но ничего не происходило. Он не бил ее, не набрасывался и не высасывал из нее жизнь. Дрожа, она опустила руки и увидела, как он прижался к стене дома. Его тени сжались в узкую фигуру.

— Мой гнев — не твое бремя, — сказал он, его голос был нежен, как дуновение ветерка. — Я давным-давно нарушил клятву, данную королеве фейри. Но не нарушу данную тебе.