Книга Дикое желание, страница 58 – Тиффани Робертс

Он переместился, перенеся на нее еще немного своего веса, вытянул ноги и прижал их к ее ногам, еще больше окутывая Юри своим теплом и твердостью. Она глубоко вдохнула его запах, поглаживая рукой вверх и вниз по влажной спине. Постепенно ее дрожь утихла.

Тарген расслабился только спустя много времени после того, как Мортаннис покинул комнату, хотя она могла считать его расслабленным только по сравнению с пиком прежнего возбуждения. Он все еще был тетивой лука, готовой лопнуть, и Юри могла чувствовать переполняющую его ярость, могла чувствовать его потребность в освобождении.

В наручниках или нет, она знала, что Тарген разорвал бы онигокса в клочья, если бы дверь клетки была открыта.

— Я с тобой, Юри, — пророкотал он.

Его слова застали ее врасплох, казалось, он читал ее мысли и пытался успокоить.

Грудь Юри сдавило от почти непреодолимых эмоций, и она коснулась губами его шеи.

— Останься со мной.

Он застонал.

— Потребуется, черт возьми, гораздо больше, чем четыре руки и шланг, чтобы оторвать меня, зоани.

ВОСЕМЬ

Прошло пять дней или шесть? Были ли они вообще днями? Не было никакого способа сказать, сколько времени прошло в течение циклов тьмы и света, которыйе контрабандисты поддерживали на протяжении всего плена Таргена и Юри — по крайней мере, никакого способа сказать с какой-либо уверенностью. Каждое потерянное мгновение, каждая неучтенная секунда приближали Таргена к пределу.

Независимо от того, отслеживал он это или нет, время усилило его Ярость.

Не имело значения, был ли цикл день-ночь на корабле сравним с таковым в Артосе, он знал, что прошли дни. Он не мог следить за временем, но и игнорировать его тоже не мог.

Проходящие минуты выстраивались, как солдаты, готовящиеся к бою, часы — как бронетанковые полки, а дни группировались, как межгалактические флоты, готовящиеся к вторжению. Теперь они все стояли против него, глядя сверху вниз, их цель была прикована к нему — тонкому ментальному барьеру, сдерживающему Ярость. Они хотели дать волю Ярости, наследию его народа, и дать ей разгуляться в этой клетке размером три на три метра.

Его кожа зудела, туго натягиваясь на распухших мышцах, которые подергивались от нерастраченной энергии, а дыхание было хриплым. Плечи ныли от дискомфорта, а запястья болели в тех местах, где его плоть была до крови натерта наручниками. Ярость притупила все остальные боли, которые он должен был испытывать, до такой степени, что сделала их незаметными.

Даже сейчас он не мог пожалеть о том, что принял Ярость, чтобы лучше служить своему виду. Сожаления были бессмысленны — особенно когда он так много забыл.

Он расхаживал по крошечному помещению камеры, двигаясь все быстрее и быстрее, помня только о Ярости и Юри. Не имело значения, была ли его грудь готова разорваться, а голова расколоться. Не имело значения, был ли его разум охвачен непреодолимой потребностью наносить урон, разрушать и убивать.

Или трахаться.

Его взгляд упал на Юри. Маленькую, беззащитную, нежную. Красивую. Его эрекция пульсировала в такт бешено колотящемуся сердцу.

Нет.

Он оторвал от нее взгляд и продолжил движение. Юри была его центром, его равновесием. Единственным, что удерживало его на земле. Она не станет мишенью для его Ярости. Он сдержится ради нее, защитит ее, как только сможет… даже если это означало защитить ее от самого себя.