Книга Поцелуй чернокнижника, страница 18 – Тиффани Робертс

И как только магия превратилась в пульсирующую массу, он направил ее на ее болезнь, обратив свою песню маны — теперь смешанную со привычным, изысканным резонансом Адалин — против диссонирующих нот болезни, пожирающей ее.

Тьма отступила. Как только это начало происходить, в голове Меррика нарастало непреодолимое давление — пульсирующая, пронзительная боль, какой он никогда не чувствовал. Жар его магии усиливался, она не была предназначена для этого. Так много текстов предостерегало от этого, но все тексты, касающиеся того, кем он был и какой магией владел, были расплывчатыми в подобных вопросах — хронисты, которые документировали подобные вещи в соответствии со своими эпохами часто писали метафорами, которые допускали тысячу противоречивых интерпретаций.

Тело Адалин расслабилось, и ее голова опустилась. Меррик разорвал с ней связь и отдернул руку, как будто та была объята огнем, опустив ее на бок, чтобы скрыть от Дэнни дрожь.

Ее кожа выглядела болезненно-бледной, если не считать багровых мешков под глазами, а изо рта текла слюна, но черты ее лица больше не были напряжены, и она была неподвижна, если не считать вздымающейся и опускающейся груди в такт медленному дыханию.

Боль в голове Меррика не утихала, каждый ее импульс наполнял его зрение звездообразными вспышками. Впервые за долгое время он почувствовал себя… опустошенным.

Какая бы болезнь ни пустила корни внутри Адалин, его усилия были бессмысленны. Это был ее конец. Ее гибель. И это знание вселило в него всепоглощающее чувство беспомощности и отчаяния, которого он не испытывал больше лет, чем мог счесть — если вообще когда-либо испытывал нечто подобное.

Голос Дэнни звучал тихо и благоговейно, когда он спросил:

— Что ты с ней сделал?

Разочарование снова вспыхнуло в Меррике, он не понимал, что сделал с ней, знал только, что никогда не пытался сделать ничего подобного. Теперь она была расслаблена, пребывала в покое, но он знал, что не победил злобное присутствие внутри нее.

Он протянул другую руку — которая тоже дрожала — и схватил кухонное полотенце со стойки, чтобы аккуратно вытереть пену со рта Адалин. Он позволил полотенцу упасть в сторону, как только закончил, и сменил положение, чтобы просунуть руки под нее.

Дэнни напрягся. Костяшки его пальцев побелели от того, как он сжимал нож, но он больше не поднимал оружие.

— Что ты делаешь?

— Перемещаю ее.

— Куда? — спросил он.

— В темницу, — сухо ответил Меррик.

Брови Дэнни нахмурились, губы приоткрылись, как будто он хотел что-то сказать, но прошло несколько секунд, прежде чем он смог произнести хоть какие-то слова.

— Я не знаю, серьезно ты это или нет. Но… если ты навредишь ей, я убью тебя.

Мальчик с опаской отступил назад, когда Меррик поднял Адалин с пола и встал. На мгновение комната закружилась вокруг Меррика, но он уперся бедром в стойку, чтобы не упасть. Как только головокружение прошло, он направился к двери.

— Собери свои вещи, — сказал Меррик.

Позади него вспыхнула суета — шаги в ботинках по полу, шуршание ткани, плеск воды в бутылке и щелчок складывающегося ножа.

Меррик остановился в дверях и оглянулся через плечо, пока Дэнни застегивал молнию на одном из рюкзаков.

— И верни мое чертово арахисовое масло, пока я не передумал помогать.

Дэнни застыл, уставившись на Меррика глазами размером с обеденные тарелки. Он медленно запустил руку в небольшое отверстие рюкзака и вытащил банку арахисового масла с красной крышкой. Не отводя взгляда, он поставил ее на стойку.