Книга Поцелуй чернокнижника, страница 58 – Тиффани Робертс

У нее — недели. У него — вечность, чтобы носить в себе ее утрату.

Так зачем идти дальше? Зачем подпускать ее ближе?

Потому что я хочу ее. Потому что она не покидала мои мысли с того самого момента, как вошла в дом.

Потому что, несмотря ни на что, я собираюсь взять каждую крупицу ее тепла, пока она рядом — и отдать ей все, что могу, взамен.

— Адалин, — сказал он, его голос был одновременно грубым и шелковистым, веки отяжелели.

Их глаза встретились на долю секунды, прежде чем она взяла его лицо в ладони, притянула к себе и прижалась губами к его губам.

Веки Меррика закрылись, когда ее тепло и мягкость окутали его, и энергия, которая, казалось, всегда присутствовала, когда они соприкасались, затопила его. Он поднял руки, запустил пальцы в ее волосы и склонился над ней, углубляя поцелуй, усиливая вызванные ошеломляющие ощущения. Он делился поцелуями с другими женщинами, но это было что-то совершенно новое. Что-то совершенно другое. Его песня маны переплелась с ее песней и нашла отклик в сердце, распространившись по всему его телу и проникнув в нее.

Безумная мысль промелькнула в его голове — это не поцелуй, это судьба.

Восхитительный жар спиралью разлился по Адалин, туго скручиваясь в ее сердцевине. Она жадно приоткрыла рот и поцеловала его с полной отдачей, наслаждаясь каждой деталью этого момента — твердостью его рта, мягкой щетиной короткой бороды, щекочущей ее ладони, твердостью его подбородка, покалыванием кожи головы, вызванным его хваткой за ее волосы, каждым поглаживанием, покусыванием и облизыванием его губ, зубов и языка.

Он завладел ее ртом с такой силой, что она ослабела и задрожала от желания.

Но было что-то большее, что-то мощное, что пронеслось сквозь нее и наполнило тоской, предвкушением, неудовлетворенной потребностью — как песня без конца. Это притягивало ее ближе, манило, пело для нее, и она охотно потянулась к этому.

Связь установилась мгновенно. Адалин задрожала от восторга. Ощущение пронеслось сквозь нее подобно стремительному оркестровому крещендо, набирая силу, пока не заполнило каждый дюйм ее тела. Она не осознавала ничего, кроме Меррика.

Он застонал, крепче сжимая ее волосы одной рукой, в то время как другая двигалась вниз по ее спине. Его пальцы прошлись по нежному изгибу ее поясницы, и он привлек ее к себе, прижимая ее живот к твердому доказательству своего желания.

Адалин застонала и обвила руками его шею, прижимаясь к нему, как будто он был единственным, что удерживало ее на земле, всем, что не давало ей упасть. Но она падала — в его поцелуй, в его вкус, в его запах, в его прикосновения. Ей казалось, что ее тело больше не принадлежит ей.

Всего одним поцелуем Меррик поглотил ее.

Тело горело, когда похоть захлестнула ее. Ее груди были тяжелыми, соски напряженными и ноющими, а одежда казалась слишком горячей и тесной, натирая чувствительную кожу. Все, чего она хотела в тот момент, — это сорвать все и почувствовать его руки на обнаженной плоти. Она была захвачена водоворотом ощущений, и ей хотелось затеряться в нем навсегда.

Вот только… у нее не было вечности. У нее были месяцы, может быть, всего недели.

Что я делаю?

Опустив руки, она прижала ладони к его груди и отстранилась от него, прерывая поцелуй. Хватка Меррика на мгновение усилилась, но он отпустил ее, дав Адалин немного пространства между ними. Как только их связь прервалась, как только прекратились эти захватывающие ощущения и странная энергия, которую он излучал, больше не передавалась непосредственно в нее, Адалин почувствовала себя… опустошенной. Как будто ей не хватало части самой себя.