Книга Приручить дракона, страница 32 – Тиффани Робертс

— Не покидай эту пещеру, человек.

Дракон расправил крылья, внезапно показавшись массивным, хотя он не занял и трети отверстия, и прыгнул в ночь, оставив ее одну в темноте.

Фальтирис скользил по скалистому ландшафту, который должен был быть ему полностью знаком, но каждый его аспект был неправильным. Все было больше, грубее, расстояния больше. Весь мир вокруг него изменился, став чем-то навязчивым в том, как правильно это должно было быть.

Конечно, мир совсем не изменился — Фальтирис изменился. И это радикально изменило его точку зрения.

Брачные узы, связывающие его с человеком, натянулись, как и в первый раз, когда он оставил ее. Если бы он ослабил бдительность хотя бы на мгновение, если бы он ослабил свою волю хотя бы на мгновение, он знал, что связь потащит его прямо к ней.

Фальтирис зарычал и взмахнул крыльями вопреки этому порыву, поднимаясь немного выше, немного быстрее.

Он трахнул ее в пещере, чтобы ослабить давление в своих чреслах, наказать ее за дерзость, показать ей цену навязывания ему этих уз. Но ей это понравилось. Она получила удовольствие от их совокупления, несмотря на его гнев, несмотря на его грубость, несмотря на его враждебность.

Почему? И почему ей было так хорошо, когда она достигла пика, когда ее скользкая, дрожащая щель сомкнулась вокруг его члена?

Почему он так наслаждался теми маленькими, нежными прикосновениями, которыми она его одаривала? Почему это короткое прикосновение ее губ к его губам пробудило в нем такое сильное чувство? Это было так мощно, так ошеломляюще, так непостижимо — и он хотел большего.

Фальтирис нуждался в одиночестве, нуждался в покое, нуждался в том, чтобы восстановить контроль над собой и ситуацией. Ему нужно обдумать все, что произошло с тех пор, как он впервые уловил в воздухе женский запах человека. Все изменилось за время этой короткой встречи — нормальность, которую он знал веками, была стерта одним прикосновением.

Но единственное место, куда он пошел бы, чтобы обрести этот покой — его логово, его убежище, его дом — было захвачено человеком.

«Не захвачено. Я привел ее туда. У нее не было выбора в этом вопросе».

И что может быть лучше для пары Фальтириса, чем его логово? Он не мог лгать себе — он хотел, чтобы она была там. Даже после того, как он нашел облегчение в ее теле, даже когда туман красного жара в голове немного рассеялся, он все еще горел желанием к ней. Но в то время, как влияние драконьей погибели на него нарастало и ослабевало волнами, его тоска по человеку только росла. Это был зуд, который он не мог почесать, боль, которую он не мог успокоить.

Его член, все еще твердый и торчащий из щели, пульсировал от воспоминаний о его спаривании с человеком, пульсировал от желания большего от нее.

Фальтирис стиснул челюсти и сжал губы в тонкую линию. Он мысленно перебрал все, что знал об этой женщине — ее пьянящий аромат, ее тепло, ее гладкую, мягкую кожу, музыкальность, которая иногда проскальзывала в ее голосе, когда она говорила, и эти темные, спокойные глаза, которые, казалось, смотрели прямо в его душу. Ни одно существо никогда не смотрело на него с такой прямотой, с такой интенсивностью — по крайней мере, со времен его собственного отца, который был мертв уже много веков.

В сумеречном небе собрались густые клочья облаков, скрывая драконью погибель из виду. Красный жар все еще мерцал в воздухе, но поскольку комета в настоящее время не была видна, было легче игнорировать ее последствия — хотя бы незначительно. Горизонт был залит сероватым светом, который достаточно скоро вспыхнет золотым и оранжевым, окрашивая горы и пустыню в тот чистый, уникальный свет, который существовал только в короткое время сразу после восхода солнца. Фальтирис не видел этого десятилетиями, если не дольше.