Книга Ткач, страница 101 – Тиффани Робертс

— Даааа. Хорошая самка, — сказал Рекош грубым голосом, его английский был слишком искажен, чтобы она могла понять. Глаза блуждали по ней, остановившись сначала на груди, затем переместились вниз, чтобы зафиксироваться на ее лоне, раскрытом над ним. — Заяви права на свою пару. Прими мой член в свою киску.

Услышав, как он произносит такие грубые, но восхитительные слова, она почувствовала прилив вожделения. Рекош всегда говорил с ней так ласково, но это… Это была та его сторона, которую она никогда не видела. И ей она нравилась.

Волосы упали ей на лицо, когда Ахмья склонилась над ним, приподняла зад и отодвинулась. Она заглянула между их телами. Зрелище было эротичным. Волосы на ее лобке были влажными от смазки, его застежки сжимали ее бедра достаточно сильно, что оставляли на коже вмятины, и, что было самым дразнящим из всего, блестящий член Рекоша находился под ее раскрытой киской. Тепло вспыхнуло в животе, и пустая боль в глубине побудила ее сделать то, что она так отчаянно хотела сделать. То, что ей так отчаянно нужно было сделать.

Ахмья обхватила твердый член. Он дернулся, и она почувствовала, как в нем бьется его пульс. Крепко держа, она выровняла его со своим входом и опустилась ровно настолько, чтобы вошел кончик, прежде чем вернуть руку к груди Рекоша.

Он зашипел, и застежки сжались вокруг ее бедер, притягивая еще немного вниз. Головка члена скользнула глубже внутрь, растягивая ее, и Ахмья ахнула от жгучего ощущения, впиваясь пальцами в его грудь.

Она напрягла бедра, останавливаясь, и приподнялась ровно настолько, насколько позволяли застежки. Они снова резко потянули ее вниз, загоняя головку глубже и растягивая ее еще больше. Хныканье сорвалось с губ, когда ее киска сжалась.

— Твоя щель. Она такая горячая. Такая тугая, — Рекош откинул голову назад, и его ноги заскребли по земле, а руки натянулись в веревках, заставляя шелк и дерево скрипеть. Жвалы заскрежетали, а мускулы резко выделялись под шкурой. — Ах, моя найлия, нить моего сердца. Не останавливайся. Возьми мой стебель. Возьми еще.

Стиснув зубы, Ахмья насадилась на член. Широкая головка продвинулась глубже, и жжение обострилось, превратившись в мучительный ожог. Она замерла, когда боль стала невыносимой. Дыхание перехватило, а на глаза навернулись слезы разочарования.

Осознание обрушилось на нее.

Он был слишком большим, слишком толстым.

Ахмья склонила голову. Ее тело дрожало от эмоций, которые она изо всех сил пыталась сдержать. Она хотела этого, хотела так сильно. Но… не могла этого сделать.

По крайней мере, не в одиночку.

— Рекош… — прошептала она.

— Прими меня, Ахмья, — прорычал он, приподнимая таз и заставляя ее затаить дыхание, когда прижал ее к себе. Шелковые путы натянулись, и кора раскололась на корнях, к которым они были прикреплены. — Больше меня. Всего меня!

— Я не могу! Я… не могу… — она подняла голову, и со слезами на глазах встретилась с ним взглядом. — Ты нужен мне.

Рекош замер под ней.

— Кир’ани ви’кейши…

Затем он зарычал, и его тело дернулось к ней. Веревка натянулась на руках, и дерево и шелк застонали, пока он боролся с оковами. В груди у него заурчало от напряжения. Ахмья чувствовала подавляющее напряжение в нем через каждую точку соприкосновения их тел, чувствовала дрожь, пробегающую по нему, исходящий от него жар, всепоглощающую потребность.