Книга Ткач, страница 40 – Тиффани Робертс

— Я согласна, это отвратительно. Я выросла в мэне и проводила большую часть времени на свежем воздухе, думаю, поэтому я вполне привыкла к клещам. Проверка на их наличие была обычной.

— Эти клещи… Они причиняют тебе вред? — спросил Рекош. — Они должны, раз попадают под твою кожу.

Ахмья пнула ногой какую-то листву, глядя на землю.

— Они переносят болесни, которые могут причинить людям действительный вред, но мы разработали лекарства для лечения.

На первый взгляд, какой врикс поверил бы, что эти маленькие, странно выглядящие существа, называемые людьми, способны на так многое? Далеко за пределами своей силы воли и способности к обучению люди продемонстрировали поразительную сообразительность и новаторство.

Их описания родного мира, Земли, были за пределами воображения Рекоша. Они жили в строениях выше любого дерева в Клубке, полностью сделанных из металла и стекла. Они путешествовали на предметах, которые называли атамобилями, самлетами, и караблями, которые облетали их мир вокруг и уносили к далеким звездам.

Рекош достаточно насмотрелся на эти человеческие творения собственными восемью глазами, чтобы поверить даже самым диким историям. Он побывал на их корабле, видел капсулы, которые поддерживали их спящими, но живыми в течение ста шестидесяти восьми лет. Он видел их инструменты — устройство, которое могло мгновенно заживлять раны, металлические ножи, более острые, чем любое лезвие из черного камня, лампы, которые сияли без пламени. Он сам использовал человеческие зажигалки для разведения костров с поразительной легкостью. И он видел, как Айви стреляла из пистолета в лицо Зурваши.

Описываемые жизни, которые они оставили позади, во многих отношениях превосходили понимание Рекоша. Но, несмотря на все их достижения, несмотря на все инструменты, эти люди были здесь и сейчас. Без человеческих атрибутов они мало чем отличались от вриксов — маленькие существа в большом мире, делающие все возможное, чтобы выжить.

Он не понимал жизни, которую люди вели раньше, но понимал людей. Их боль и печаль, удовлетворенность и радость. Он понимал, что у них были потребности, что они любили и ненавидели, что они носили все в своих сердцах. И что их воля двигаться вперед была такой же сильной и неистовой, как у любого врикса.

И он восхищался ими за все это. Восхищался ими всеми… но Ахмьей — больше. Намного, намного больше. Потому что даже среди этих людей она была другой. Она была особенной.

Особенной в том, как держалась, в том, как говорила, в том, как тихо и ненавязчиво она так часто себя вела. В том, как остро замечала то, что другие зачастую упускали из виду. Дело было в ее размерах и в том, что она не позволяла им ограничивать себя.

Он узнал в ней нечто такое, что испытал на себе сам — молчаливую силу, выкованную тем, что ее отвергали, недооценивали, игнорировали. Потому что на тебя смотрят как на самого маленького и слабого.

Ее сердце и дух были намного больше, чем предполагало тело. Хотя она часто, казалось, предпочитала, чтобы ее не видели другие, Рекош видел все. И ему нужно было сделать ее своей, чтобы он мог напоминать ей каждый день, что она сильная, свирепая, достойная. Она… любима.

Они втроем продолжили поиски, разговаривая и собирая травы, фрукты, грибы и коренья, которые попадались им на пути. Время от времени поблизости раздавались крики Терновых Черепов, следивших за тем, чтобы группы не отходили слишком далеко друг от друга.