Книга Ткач, страница 88 – Тиффани Робертс

Рекош издал трель, его грудь сжалась от эмоций, излучая тепло. Но это было более мягкое тепло. Более успокаивающее тепло. Он протянул руку и погладил ее по щеке.

— Ты хочешь разделить это со мной, Ахмья?

Она накрыла его руку своей и потерлась щекой о его ладонь.

— Да. Я хочу быть твоей женой. Я хочу быть твоей парой. И я хочу, чтобы ты был моим.

Если бы он позволил себе потерять контроль, если бы позволил инстинкту взять верх, он бы этого не испытал. Он бы не увидел этого обольстительного взгляда в ее глазах, не узнал бы всей глубины связи, которой она хотела. Не соединился бы с ней по обычаю ее народа.

— Раздели все со мной, моя сердечная нить, чтобы я наконец смог сделать тебя своей.

Она улыбнулась, и он почувствовал, как ее жар вспыхнул под его ладонью, а щеки потемнели. Рекош стиснул зубы, когда она отстранилась, испытывая искушение схватить ее и притянуть обратно. Его рука ненадолго зависла в воздухе, прежде чем он вернул ее на переднюю ногу. Он не мог припомнить ни одного момента в своей жизни, даже когда работал над самыми замысловатыми деталями ее платья, который требовал бы большего терпения и контроля, чем этот.

Ахмья взяла верхнюю скорлупу элдерната из стопки и протянула ему.

— Первая чашка, самая маленькая, символизирует наше прошлое.

Он взял ее между пальцами верхней руки, заглядывая в пустую скорлупу.

Она взяла бурдюк с водой и открыла его.

— Мы пьем из нее в благодарность предкам за то, что они дали нам жизнь и позволили встретиться, несмотря ни на что, — она осторожно налила три маленьких порции в скорлупу.

— Сделай три глотка, — мягко велела она.

В его сознании из памяти всплыла самка-врикс. Его мать, детали ее лица стерлись с годами, за исключением ярких голубых глаз. Отец, каким он был когда-то — высокий и гордый, с блеском радости в багровых глазах. Его братья и сестры по выводку, такие молодые, полные жизни. Обветренные лица родителей его матери и отца, всего лишь тени его самых ранних лет.

Все они приняли участие в пути Рекоша к этому моменту, хотя никто и не мог его предвидеть.

Рекош уставился на маленькую раковину, прежде чем осторожно поднять ее. Открыв рот, он наклонил раковину. Вода перелилась через край, попав ему на язык. Он проглотил и сделал это снова, и снова, осушив полностью на третьем глотке. Лишняя вода стекала из уголков его рта по подбородку и шее.

Он вздохнул, опустил раковину и вытер лицо тыльной стороной свободной руки.

Ахмья хихикнула.

— Я думаю, трудно пить из чашки, когда у тебя нет губ.

— Я все испорчу, если не смогу сделать глотки?

Ее улыбка смягчилась, и она покачала головой.

— Нет, ничего не будет испорчено. Если ты сделаешь три глотка любым удобным для тебя способом, это будет соответствовать традиции.

Его жвалы приподнялись в улыбке.

Она протянула руку и предложила ему бурдюк с водой.

— Теперь ты налей мне.

Он поменялся с ней, взяв двумя руками бурдюк с водой.

— Три раза, как ты и делала?

Она осторожно держала скорлупу пальцами обеих рук.

— Да.

С той же осторожностью, что и она, Рекош наполнил скорлупу. Не сводя с него глаз, она подняла ее. Он наблюдал, сосредоточившись на ее рте, когда губы обхватили край. Желание снова всколыхнулось в его сердцах.

Этот человеческий рот с мягкими, податливыми губами всегда очаровывал его. Всегда искушал. Ему страстно хотелось снова ощутить его на шкуре, ощутить нежное прикосновение ее поцелуя.