Книга Каменное сердце, страница 18 – Светлана Бернадская

Ликует Глор, получив все, что пожелал, но бoг жизни заговаривает снова:

— Обитель наша осквернена, и мы покидаем это место. Теперь вы равны богам, сокровища ваши, вам и стеречь эти горы во веки веков.

— Но постойте, — хмурится Глор. — Мы не собираемся оставаться здесь навсегда. У нас есть дома, жены и дети, мы хотим вернуться к ним!

— Вы не вспомнили о них, когда произносили желания, — усмехается бог земли. — Людям дарована спосoбность любить и чувствовать, но зачем вам сердца, в которых нет места любви, а из чувств только жадность?

И вынимает он сердца у семерых, возжелавших стать равными богам, и вкладывает вместо них драгоценные камни.

— Вы больше не люди, а значит, отныне носить вам иную личину, — вторит брату бог небес. — Души ваши замерзли, так пусть же остынут тела.

И превращаются Глор и его сотоварищи в снежных чудовищ, способных повелевать холодными бурями.

— Нет!!! — кричит Вир, уразумев, какая судьба ему предначертана. — Я не желаю! Не желаю сокровищ, не желаю такой вечной жизни! Снимите проклятье, и я уйду отсюда, и никогда больше не вернусь, и буду до конца своих дней приносить дары милосердным богам!

Талгор широко распахнул глаза и понял, что лежит весь в поту, несмотря на холод в спальне, и задыхается, хватая ртом воздух. Сердце колотится часто-часто…

Сознание возвращалось в реальность понемногу, рассеивая ночной кошмар, и он не сразу осознал, что уже утро. Сквозь дымовые щели в бревенчатых стенах пробивались солнечные лучи, а из-за деревянных перегородок доносились топот и радостные вопли детей.

Хелмайн рядом не было.

Ну конечно же. Все проспал, болван. А она и рада ускользнуть от новоиспеченного мужа, который и понадобился ей только ради кунната.

Ледяная вода из обнаруженной в спальне кадки освежила до синих мурашек на коже и выветрила из головы остатки кошмара. Зато из спальни он вышел в хорошем расположении духа: сны снами, но впереди еще один день, который удастся прожить.

Остановился на пороге огромной трапезной.

М-да. Зрелище то еще. Некоторые северяне поленились ночью расходиться по домам и теперь храпели здесь же, кто где упал: у разожженнoй печи, на медвежьей шкуре, у входа, на лавке, а кто и лицом в тарелке с объедками, прямо за столом. Хмельной смрад разъедал ноздри, между лежащими вразвалку мужскими телами сновали хозяйки и ворчали себе под нос, убирая бедлам со cтолов.

Кунна Хелмайн обнаружилась здесь же — в детском углу. Стояла на коленях, закрыв глаза ладонями, и считала громко, а разновозрастные дети отнюдь не бесшумно прятались кто куда. Один из сорванцов забрался в пустую корзину из-под дров, другой притаился за неподвижной тушей свисающего с лавки северянина, третьему повезло меньше: он кубарем вкатился под ноги крепкой молодухе и выбил ведро с водой из ее рук, за что тут же огреб мокрой тряпкой по белобрысому затылку.

Хелмайн хлопнула в ладоши и объявила, что начинает поиски. Курносая девчушка, с визгом пpонесшаяся мимо Талгора, развернулась на лету и шмыгнула ему за спину. Он едва на ногах устоял, когда она вцепилась ему в штанину под коленкой, но подыграл, сообразив сдвинуть ноги.

И замер, любуясь. Хелмайн и сама сейчас казалась юной девой: безупречная кожа, легкий румянец на скулах, озорная улыбка на губах, а глаза… голубые глаза совсем не походили на льдинки, они лучились тихим, искренним счастьем.