Книга Заложница бунтаря, страница 38 – Лали Аморале

Вокруг никого не было. Я отряхнула с одежды землю и пожухлые листья и пошла вглубь леса. К окраине Монреаля мне удалось выйти только к обеду следующего дня. К этому моменту я представляла из себя весьма жалкое зрелище: грязное лицо, мелкие сучки, торчащие из волос, потрепанная одежда. Неудивительно, что когда я появилась на крылечке дома Мадлен, моей школьной подруги, она не сразу меня узнала.

- К-кассандра? — Мадлен пару секунд хмурилась, а потом быстро сбежала по ступенькам вниз. — Боже, ты жива! Тебя так долго искали!

- Привет, Мэд, — устало прошептала я, шмыгнула носом и все же расплакалась.

Через час, когда меня переодели, помыли и покормили, мы сидели с ней на крылечке и болтали. Вернее, болтала Мэд, а я пыталась осознать, что все получилось. От подруги я узнала, что меня считали мертвой, хотя поиски официально никто не сворачивал. Из-за побега банды Каваны в адрес верхушки Консорциума начала звучать робкая критика. Наверняка это активировались сторонники Эрика.

- Ты не против, если я позвоню родителям?

Мэд всплеснула руками:

- Я позвонила твоему отцу, еще когда ты была в ванне.

Именно в этот момент на площадку перед домом сел сверкающий серебром флаймобиль. Обняв на прощание Мэд, я залезла в машину и уже через 20 минут стояла на пороге семейного дома в Монреале. Да, здесь у меня есть не только друзья.

- Кэсс!

Громко всхлипнув, я упала в мамины объятия.

Монреальский дом моей семьи был таким же дорогим и безликим, как столичный. В них было вложено много денег, но мало души. Мама однажды заглянула в мою квартирку и долго ахала. Люсиль Шевон не могла понять, как у нее могла родиться дочь с полным отсутствием чувства прекрасного.

Раньше мне удавалось делать вид, что в нашем мире есть все условия для равенства и если кому-то не удается добиться большего, то проблема только в этом человеке. Теперь же, глядя на позолоченные сферические люстры на потолке, я понимала, что именно имел в виду Эрик, когда называл меня золотой девочкой. Я немного рассеянно наблюдала за работой робота и слушала мамины причитания.

- Дорогая, ты только посмотри во что превратились твои прелестные волосы. Завтра же отправлю тебя к Сьюзи, ее новая гелиевая расческа творит чудеса!

- Мам, все нормально. Пара капель бальзама и они будут как новые.

- Люсиль, уверен, у нас есть проблемы посерьезнее прически. — Перебил маму отец. — Кассандра, надеюсь теперь ты усвоила урок.

Это был даже не вопрос. Задавать вопросы вообще было не в характере Винсента Шевона, обычно он просто констатировал факты. Конечно же, я не особо рассчитывала на теплые объятия, но учитывая, что меня считали мертвой, отец мог продемонстрировать хоть какие-то эмоции, отличные от недовольства. Вы, наверное, слышали про немой укор? Так вот у отца он был совсем не немой. Его укор вполне себе громко заявлял: «Кассандра, ты снова облажалась».

Процедив сквозь зубы, что урок усвоен, я попросилась к себе в комнату. Мне нужно было прийти в себя. Всё вокруг — улицы, дома, люди — казалось чужим. Моя жизнь как будто осталась там, в бункере, и я была в шаге от того, чтобы возненавидеть за это Кавану. Сам того не ведая, Эрик приоткрыл мне завесу в другой мир, и теперь я не знала, как существовать в своем. Оставалось надеяться, что это естественное состояние для людей, освободившихся из плена, и рано или поздно жизнь снова войдет в привычное русло.