Книга Новогодний Экспресс. Постарайся простить, страница 41 – Кария Гросс, Кристина Юраш

Мне захотелось закричать, прижать руки к ушам. Я упала, сжалась в комок, пытаясь прикрыть уши руками. Манжета зацепилась за сережку, а я рванула ее, не заметив. Заметила я только в последний момент, когда почувствовала боль.

– Ааааа, – кричала я, корчась на полу.

Это была невыносимая пытка.

Шепот голосов никуда не девался. Даже если я пыталась закрыть уши, он продолжал звучать в моей голове. Низкий вибрирующий звук заставлял тело дрожать. Звук перерастал в тошнотворный гул. Хотелось сделать все возможное, чтобы от него избавиться.

Он, словно маленькая острая десертная ложечка, выедал душу изнутри.

– Ыыых, – простонала я, понимая, что на глаза выступили слезы.

Я слышала колыбельную ребенку, которого никогда у меня не будет. Я слышала голоса, которые об этой твердили. У меня не будет ребенка. Никогда. Никогда…

В душе сквозь боль продиралось когтями отчаяние. "Никогда! Никогда!", – это слово билось в такт моему сердцу.

– Прекратите, – со слезами на глазах умоляла я. – Прошу вас…

Но голоса были неумолимы. Страх сковал мое сердце, словно ледяной обруч, а я заметалась, не помня себя от ужаса, как вдруг упала и увидела сапоги, спешащие ко мне. Они бежали, а я ничего не видела, кроме блика дорогой кожи и сверкания застежек.

– Тише, тише, – слышала я голос, как вдруг меня подняли. Я зажмурилась и … все прекратилось.

Такое чувство слабости наступает тогда, когда боль резко покидает тело, оставив его измученным и растерзанным. Ее отголосок еще звенит внутри, а ты не можешь поверить, ушла ли боль, или все еще продолжается.

Я стала потихоньку приходить в себя в тот момент, когда дверь между вагонами лихо ударилась о стену.

Наступила абсолютная тишина. Я не слышала ни грохот колес, ни шепота, ни завывающего пения, ни вибрирующего звука, от которого становилось дурно.

Резкий рывок втащил меня в соседний вагон. Пышное платье мазнуло стену и чуть не зацепилось за светильник.

Роскошные двери открылись, а я узнала то самое купе, которое занимал герцог.

– Пустите, – прошептала я, когда он сел в кресло, усадив меня себе на колени.

Я не слышала даже своего голоса. Но видела глаза дракона. Он смотрел на меня, а потом потянул за что-то. Я почувствовала это затылком. Удивленная, немного обескураженная, я бросила взгляд на его руку в черной перчатке, видя, что в руке у него длинная натянутая цепочка.

Один медальон на двоих. За счет своей длины цепочка вместила и меня, но приходилось быть к дракону так близко, словно мы вот-вот поцелуемся.

Красивые губы не разомкнулись, чтобы что-то сказать. Но рука отпустила натянутую цепь, и она провисла. Другая рука дракона привлекла меня к себе. И только сейчас я почувствовала, как по моей спине скользнул холодный драгоценный камень.

Спрашивать что-то было бессмысленно. Мир словно онемел, а я смотрела на тонкую цепочку, чувствуя, как меня придерживают чужие руки.

На красивых губах появилась улыбка, а я рука повернула мою голову в сторону огромного открытого окна.

В этот момент я ахнула от изумления.

Все за окном казалось невероятным, волшебным. И снег, и небо, и горы… На небе растекались огромные сверкающие дымчатые полосы, от чего казалось светло, почти как днем. Фиолетовая полоса плавно переходила в голубую, а та в зеленую… И все это мерцало, вызывая чувство какого-то непередаваемого трепета.