Книга Любовь - не обязательное условие, или Попаданка решит сама!, страница 74 – Катерина Цвик

Арман смотрел на меня широко раскрытыми глазами, и я поняла, что переборщила с предположениями. А ведь это я еще и не начала…

— Нет, ничего такого, — наконец отмер он.

— Тогда ладно. На вот, налей себе водички, — протянула я ему стакан, уж очень ошарашенным Арман выглядел.

Он мотнул головой, отодвигая мою руку.

— Анна, я — темный жрец! — глядя мне в глаза, повторил он. И принялся растолковывать, как маленькой: — Я могу призвать души умерших в тела живых, могу приказать им разорвать на части любого. Могу такое, что волосы становятся дыбом.

Я вздохнула. На самом деле я и сама думала о том, что он может быть темным жрецом. Разговор в храме с кардиналом на это намекал, да и кое-какие мелочи тоже, но Арман так скрывал это, что я решила, что у него все гораздо хуже.

Наверное, для жительниц этого мира его признание действительно стало бы шоком, но я пусть и по телевизору и из книг, но знала о гораздо более ужасающих зверствах, которые творили самые обычные, не одаренные люди. Одна бомба, сброшенная на Хиросиму, чего стоит. А фашистские концлагеря? А бесчеловечные опыты, которые там ставили на людях? Все ведь зависит не от дара или возможностей, которые имеет тот или иной человек, а от того, как он их применяет.

А я уже успела неплохо узнать канцлера, чтобы понимать, что он не садист и не моральный урод, чтобы издеваться над людьми, и не станет использовать свой дар во зло.

— Я тоже многое могу. Например, взять ружье и расстрелять всех встречных, но ведь не делаю этого, — вздохнула я и погладила по щеке сбитого с толку таким ответом Армана.

Внезапно он крепко меня обнял, прижал к себе и тихо проговорил куда-то мне в волосы:

— Анна, ты так нестандартно на все реагируешь, что я с тобой скоро поседею.

— Надеюсь, что нескоро, — улыбнулась я. — Хотя седина тебе пойдет. — Я посмотрела ему в глаза. — Шарлотта вытравила плод, потому что не хотела, чтобы ее ребенок стал темным жрецом?

— Да, — помрачнел Арман и холодно добавил: — Она считает, что такие, как я, размножаться не должны.

— Боги, какая же она дура! — Я снова погладила его по щеке.

— Согласен, — краешком губ усмехнулся он. — Но она выросла в радикально мыслящей семье, и… вышло как вышло.

— Почему же ты на ней женился?

— Был молодой, дурной, влюбился по уши.

А я подумала, что теперь знаю, откуда растут ноги у его циничных высказываний о браке. Хотя это общая философия этой эпохи.

— А первая жена? Как вышло, что она упала с башни?

Если уж зашел такой разговор, то лучше узнать все сразу, а не отрезать от болезненного места по кусочку.

— Случайно. Нам тогда по семнадцать было. Договорной брак. Она была влюблена в какого-то виконта, а ее выдали замуж против воли. Я в подробности ее переживаний не вдавался — сам был не в восторге от воли родителей и воротил от жены нос. В брачную ночь она, вместо того чтобы нормально со мной поговорить, убежала на верх башни. Я последовал за ней, а она забралась на зубец, начала шантажировать тем, что бросится вниз, если не пообещаю, что не буду к ней приближаться без ее разрешения. Я согласился со всеми ее требованиями, лишь бы эта дуреха слезла, я бы и сам к ней не пошел, если бы не долг перед семьей. Но ей не повезло. Накануне прошел дождь, камни были скользкими, и в последний момент, когда уже собралась спуститься на крышу, она поскользнулась и сорвалась вниз. Вот так глупо и закончилась моя первая женитьба.