Книга Я буду твоими глазами, страница 101 – Александра Неярова

– Догнать и запереть можешь, – словно мысли подслушала. – Но разве удержишь ветер в тереме, коли тому наружу надо? Отпусти её. Макошь дорожки ваши не случайно развела. У каждого из вас долг имеется, кой выполнить должны.

Слова Ягини, как кончик хлыста ударили по хребту, щёлкнули больно, отрезвили. Зубами заскрежетал, но понимал её правоту.

– Разумел я всё, Ягиня, – буркнул раздражённо, а хотелось рвать на себе волосы от бессилия.

– Как поступишь? Зло не дремлет. – хозяйка терема цепко следила за молодцем, подмечая и стиснутые в кулак ладони, и сурово поджатые губы, и взгляд его отрешенный.

– В княжество вернусь, дружину подниму, и змею одну на кол вздерну, что на чужом месте давно пригрелась, – обменялись серьёзными взглядами, оба понимая, о ком шла речь. – Мешать, надеюсь, не станешь?

– Нет, Златояр. Каждому своя доля, – грузно вздохнула Ягиня. Сняла со своей шеи серебряный оберег и ему надела. – Это защитит тебя от тёмной волшбы Агидель и проказ нечисти, что в лесу вьётся.

– Благодарствую, премудрая, и за помощь твою, и за приём тёплый, – поклонился в пояс.

– Ступай с миром, княжич Кагояра. Да прибудут с тобой светлые боги.

Спустя четверть часа Златояр собрал свои пожитки и ускакал со двора Ягини верхом на вороном коне, хозяйка даровала. Ворон смоляной впереди него летел, указывая ведущую тропу с Перепутья.

Златояр споро мчался через чащу. Деревья и кусты по приказу Ягини с протяжным скрипом расступались перед ним, а копыта молодого жеребца отскакивали от рыхлого белоснежного настила, как от тверди.

Лес шумел, мавки и лешачата с интересом выглядывали из-за сугробов, семенили следом, провожая до границы, кто-то качал мшистой головой. Вдали тоскливо стонали русалки, чуя смятение и разлад в сердце всадника, но никто не смел вредить, опасаясь гнева премудрой.

– Мя-яу, не жалеешь, что прогнала его?

Баюн спрыгнул с печи, пробежал по доскам пола кухонной клети и забрался на колени к светлокосой девице, которая наблюдала за скачущим по лесу княжичем через блюдце зачарованное – дар богини Лады.

Ничего Верея чернявому не ответила, погруженная в свои тяжелые думки. Лишь рукой прошлась по гладкой шерстке спинки и за ухом почесала. Баюн зажмурился довольно, от ласки замурлыкал.

– Кот, не суй нос в чужие сердечные муки, – пожурила любимца Ягиня, разливая взвар по чаркам из пузатого самовара.

Баранки на скатерть выложила, пирожки и иные угощения. Одну чарку перед преемницей поставила и осторожно до ладони дрожащей, холодной дотронулась, а второй рукой катившееся по краю расписного блюдца яблочко наливное остановила. Пропало сей миг видение на донышке.

– Пей, Верея. Отвлекись. Дел у нас с тобой нынче невпроворот.

За несколько дней Златояр благополучно добрался до княжества. Кагояр встретил его напряжённой тишиной, хмурые небеса нависли над городищем, вежи, крыши теремов и сторожевых башен касались тяжёлых туч. Ворота наглухо закрыты, что значило гостей не жаловали.

– А ну, открывай! – загрохотал княжич в рассветном сумраке по воротам, переполошив дремавших караульных.

– Кто таков?! – гаркнули сверху из оконца. – Чего тут надобно?

– Никого пускать не велено! – подоспел второй детина. – Поворачивай проходимец и вертайся туда, откуда приехал.

– Микуло, Братимир, неужто не признали? – пробасил Златояр, скидывая с головы капюшон епанчи. Для убедительности крикнул: – Кнута велю всыпать каждому.