Книга Я буду твоими глазами, страница 50 – Александра Неярова

Только возвращалась она не одна.

Её тихий возглас был схвачен мужским смехом. С ней деревенский чужак.

Зачем она его сюда ведёт? Неужто прознала, что он княжий сын и рассказала им… Под рёбрами кольнуло от возможного предательства. Кто знает, что ведают эти ведьмы, может она насквозь его видит, а умалчивает!

По усиливающимся звукам они приближались. Скрипя зубами, давя в себе жгучее недовольство, усилием воли княжич заставил себя скрыться в доме. Схватился за меч и стал ждать, когда они подойдут ближе. Намерения чужака узнаёт, а заодно послушает о чём говорить станут.

Судя по молодому голосу с ней шёл парень. Они так душевно беседовали, Верея смущённо смеялась над каждой его глуппой шуткой и наверняка улыбалась.

Иное чувство, яростное, обжигающее неприятием нутро, которое княжич никогда до этого не испытывал, облизнуло сердце.

– Тпру-у! Да у тебя тут кущери непроходимые, – не зло хохотнул юнец, притормаживая лошадь.

– Я всего пару дней тут, Всемил, не успела порядок как следует навести. Это ты не видел, что в самой избе творилось, когда я впервые зашла в неё, – отшутилась Верея. – Тропку только к порогу и протоптала.

– Ты не обижайся, краса ненаглядная, не думай, я не в укор тебе сказал, – повинился этот… Всемил.

Княжич оскалился. Он притаился в углу клети подальше от окна, чтобы белозёрский чужак его не заметил. Он красой девицу назвал! Ненаглядной. Понравилась значит она ему.

Пальцы сильнее стиснули рукоять меча, готовые разрубить пополам деревенского, но потом княжич опомнился и расслабил хватку на оружии. Не понимал, почему его это так задело.

– После того, как Грознега пропала, наши сюда пострашились соваться. Её уважали, но и побаивались, – произнёс Всемил, усмехнувшись. – Один раз правда ребятня осмелела и полезла поглазеть, однако воротились все бледные и до смерти перепуганные.

– Домовой их настрашил.

– Или дух самой бабки, – предположил Всемил. – Несколько дней мальчуганы тогда спать спокойно не могли. Но то ладно, куда мешки складывать-то?

– Давай к порогу пока стаскивать. Ты осторожнее слезай с телеги, на раненую ногу смотри не наступай, – заботливо проворковала Верея парню.

У княжича желваки на скулах натянулись. До чего ж мила с ним!

– Нормально всё с моей ногой, побаливает лишь немного, – отмахнулся юнец, но спрыгнул на здоровую ногу. Однако это он перед ведой храбрился. Запала она ему в душу, решил, что его будет. – Иди сюда, помогу спуститься.

– Да я и сама мог… ой!

Но Всемил не слушал, как только Верея начала слезать, подхватил её за узкую талию, спустил на землю и сразу отпустил, хоть и не хотелось ему её из рук выпускать. Век бы держал.

– А вдруг ты бы неловко спрыгнула? Кто потом меня и других лечить станет? Ну-ка посторонись. – Всемил, прихрамывая, стащил с повозки мешок с мукой, взволок на спину и понёс к порогу. – Может в сени всё-таки затащить? Тяжёлый для тебя.

– Нет-нет, тут клади, – Верея посеменила за ним следом, обогнала и встала на пути, не пуская в избу. – Тебе сейчас нельзя напрягаться, пока рана не заживёт. Я понемногу в избу таскать буду.

Странным было то, что до сих пор воевода княжий им не показался. Ушёл куда? Или намеренно не высовывался, не желая, чтобы его видел деревенский?

Пожала плечами. Не её это дело, а только его. Понять Яробора можно, чужак он тут. Или он о ней заботится, чтобы сельчане дурного о ней не подумали, что она с посторонним мужчиной живёт…