Книга Я буду твоими глазами, страница 49 – Александра Неярова

Подумав, Всемил кивнул и отвёл её к лошадям. Одна из кобылок тоже ногу повредила: подвернула, наступив в ямку, из-за этого хромала и вела себя беспокойно. Мужики распрягли её и на сук дерева узду накинули, телеги с сеном она возить пока не в состоянии.

Верея занялась ей, Всемил держал ногу кобылы и следил за тем, чтобы она не укусила и не лягнула девицу. Верея присела у копыт, лошадь недовольно зафырчала.

– Тише, милая, – сказала ей ласково, погладила её по морде, в глаза тёмные заглянула, – я тебе помогу.

С животными Верея всегда общий язык находила, также случилось и в этот раз. Кобыла успокоилась, почувствовав доброту в девице, и спокойно стояла пока Верея осматривала пострадавшую голень с копытом.

– Сильный вывих, нужно перетянуть и ближайшие дни не давать ей нагрузок.

– Передам старосте твой наказ, – Всемил кивнул. – Ловко у тебя получается хлопотать с этим.

– Меня учили, это не так сложно, как кажется на первый взгляд, главное знать, что правильно делать.

Незаметно они разговорились, а потом Верею позвали бабы посмотреть младенца и детей, что постарше. Так время за работой и пролетело.

Наблюдая за дружными семьями, слушая их смех и необидные переругивания, на неё накатила тоска, она вспомнила о Горяне, матушке Деяне и братце названном, Ждане. О своём кровном брате и родичах… печаль по ним потихоньку гложила сердце, кошкой на душе скребла.

Солнце увенчало небеса, и Аленья позвала Верею отобедать с ними. Бабы подали сытную пшеничную кашу с маслом и соленое свиное сало. Квасу и простокваши налили. От тяжёлого труда пробудился лютый голод, ели все и даже дети не привередничали. Опосля трапезы старики присели отдохнуть, а молодежь отправилась за ягодами в лес.

– Ты в избе Грознеги обосновалась? – полюбопытствовали деревенские. – Надолго иль как?

Тут-то Верея и обмолвилась, что станет жить подле Белозёрки, помогать им при необходимости, и что ей необходимы вещи и продовольствие.

– Я куплю. Домишко ветхий, крыша течёт, залатать надобно.

– Своя ведунья под рукой это хорошо. К Грознеге почти каждый на поклон за помощью разной бегал. Она и роды принимала, и скот лечила, обряды творила. – Добрыня, староста, огладил косматую бороду, призадумался. – После сбора урожая за избушку твою возьмёмся, да мужики? Подождёшь, Верея?

Сельчане согласно заголосили. Она так же. Куда ей деваться, ныне важнее рожь дожать, потом яровая пойдёт, лён, овощи в довершение.

– А пока отправляйся-ка с Всемилом в деревню. Всё равно от него на поле толку никакого теперь. Старухам нашим плату дашь, они тебе гостинцев и вещиц соберут.

На том и порешили.

***

Солнце клонилось к холмам и кронам леса. Княжич не видел этого, но мог слышать, как постепенно затихала природа, готовясь ко сну. Прекращали щебетать птицы, ветер унялся, и нагретый днём воздух медленно холодал. Заскрипели уж свои песни сверчки.

А Верея всё не возвращалась.

Тревога нарастала с каждым ударом сильного сердца мужчины. Казалось даже лесной зной ей исполнен. Каждый вздох оседал в груди серой горечью, расползался во все стороны, бередя почти зажившие раны.

Княжич не первый час стоял возле начала стёжки, где оканчивалась лесная опушка, на которой располагалась изба. Ждал. Злился и переживал.

Хотел уже плюнуть и сам за девицей в деревню пойти, как вдали вдруг заслышал конское ржание и мерный стук колёс телеги. А после и голосок Вереи. Ну наконец-то!