Книга Соленья и варенья от попаданки, или новая жизнь бабы Зины, страница 102 – Ри Даль

Санна перестала бредить. Её дыхание стало ровнее, и она, кажется, наконец-то погрузилась в обычный сон. Не в беспокойный бред, а в настоящий, спокойный сон. Я смотрела на неё, боясь поверить, что худшее позади. Мои глаза наполнились слезами, но я не позволила им пролиться. Не сейчас. Я должна была оставаться сильной.

Усталость накрыла меня, как тяжёлое одеяло. Я опустила голову на край кровати, всё ещё держа руку Санны, и сама не заметила, как провалилась в забытье.

Когда я открыла глаза, за окном уже светало. Бледно-розовые лучи пробивались сквозь занавески, освещая комнату мягким светом. Я резко вскочила, чувствуя, как сердце колотится от страха.

Сколько я спала? Почему я вообще уснула?!

Я бросилась к Санне, боясь самого худшего.

Она лежала неподвижно. Абсолютно неподвижно. Её лицо было бледным, глаза закрыты, а грудь… я не видела, чтобы она поднималась.

Паника захлестнула меня, как ледяная волна.

— Санна! — выкрикнула я, схватив её за плечи. — Санна, милая, очнись!

Я наклонилась ближе, пытаясь уловить хоть малейший звук её дыхания. Ничего. Тишина. Мои руки дрожали, а в голове билась только одна мысль: я не успела. Я не спасла её…

Но тут её веки дрогнули. Медленно, с трудом, Санна открыла глаза. Взгляд был мутным, затуманенным. Она смотрела на меня, словно едва узнавая, и я почувствовала, как слёзы облегчения хлынули из моих глаз.

— Санна… — прошептала я, прижимая её руку к своей щеке. — Ты жива… Слава Целлиане, ты жива…

Она моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд. Губы шевельнулись, но звука не было. Я осторожно погладила её по голове, боясь спугнуть это хрупкое чудо.

— Всё хорошо, милая, — приговаривала я. — Ты справилась. Ты молодец.

Быстро осмотрела её лодыжку. Метка дракона исчезла, словно и не было. Кожа вокруг укуса всё ещё была воспалённой, но тёмные вены, расползавшиеся по ноге, стали светлее. Яд отступал. Сималь работал. Но чем же ещё я могла помочь?..

И тут на ум пришли слова Тейры: «Говорят, от звёздницы силы прибавляются».

— Подожди, милая, сейчас я тебя покормлю, — сказала я, вставая с кровати.

Бросилась на кухню, где вчера оставила корзину со звёздницей. Ягоды всё ещё блестели, как жемчуг. Я взяла горсть, промыла их в холодной воде и вернулась к Санне. Поддерживая её голову, поднесла ягоду к её губам.

— Попробуй, — мягко сказала я. — Это придаст тебе сил.

Санна слабо приоткрыла рот, и я положила ягоду. Девочка жевала медленно, с трудом, но проглотила. Я дала ей ещё одну, потом ещё. Её щёки чуть порозовели, и я почувствовала, как надежда растёт внутри меня.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила, внимательно следя за её реакцией.

Санна моргнула, её взгляд стал чуть яснее.

— Голова… кржится… — прошептала она. — Но… не так сильно, как вчера.

Я выдохнула, чувствуя, как напряжение немного отпускает. Худшее было позади. Она говорила. Она была в сознании. Это уже победа.

— Хорошо, милая, — сказала я, улыбаясь сквозь слёзы. — Ты идёшь на поправку.

Я снова сменила повязку, нанеся свежий слой сималя. Запах солёного мёда наполнил комнату, и я надеялась, что он продолжает вытягивать яд. Санна дёрнулась, когда я касалась укуса, но не вскрикнула. Я наложила чистую ткань, закрепив её аккуратно, и заставила малышку выпить ещё воды.

К полудню Санна выглядела чуть лучше. Она всё ещё была слабой, её движения были вялыми, а глаза — затуманенными, но жар почти спал, и дыхание стало глубже. Я сидела рядом, держа её руку, и благодарила Целлиану за это чудо. Или, может, не Целлиану, а саму Санну? Её волю к жизни? Или звёздницу? Сималь? Неважно. Главное — она жива.