Книга Соленья и варенья от попаданки, или новая жизнь бабы Зины, страница 133 – Ри Даль

— Просто задумалась, — ответила я, отворачиваясь к котелку. — Дел много, а мысли всё равно лезут куда не надо.

Он шагнул ближе, и я почувствовала тепло его тела, даже не оборачиваясь. Райли всегда двигался так — бесшумно, как кот, но с какой-то тяжёлой, уверенной силой, как будто море само шло за ним по пятам.

— О ком задумалась? — спросил он, понизив голос. — О той женщине, что жила здесь? Кто она была?

Я замешкалась, помешивая похлёбку. Ложка в руке дрогнула, и я крепче сжала её, чтобы унять дрожь.

— Никем, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Прилла просто приютила меня, когда я была истощена после долгого пути. Она была добра ко мне. У неё было трое детей — Вигурт, Кесалия и Арнелла, а отец их погиб. Прилле нелегко приходилось, но, вопреки всему, она не растеряла в себе человечности. И я хотела навестить её... Вот и всё.

— Долгого пути? — переспросил Райланд, и я услышала, как в его голосе мелькнула настороженность. — Откуда же ты так долго шла, Зина?

Я замерла. Вопрос повис в воздухе, тяжёлый и колющий. Я не хотела отвечать.

Райли шагнул ещё ближе, и я почувствовала, как его рука мягко легла на моё плечо. Он осторожно развернул меня к себе, и я невольно встретилась с его взглядом.

— Зина, — тихо сказал он, проводя пальцем по моей щеке. Его прикосновение было лёгким, но от него по коже побежали мурашки. — Ты же знаешь, что можешь мне доверять. Расскажи. Откуда ты шла?

Я сглотнула, чувствуя, как в горле встаёт ком. Его голос, его взгляд, его тепло — всё это рушило стены, которые я так старательно возводила. Я хотела отмахнуться, сказать что-нибудь резкое, но вместо этого услышала свой собственный голос, тихий и дрожащий:

— Из Асериза. Я шла из Асериза. А потом попала в Тихую Мельницу.

Райли не отводил взгляда, но в его глазах не было ни удивления, ни осуждения — только что-то глубокое, почти болезненное. Он не давил, не торопил, но я чувствовала, что он ждёт. Ждёт, что я скажу больше. И я хотела — Целлиана знает, как я хотела выложить всё, вывернуть душу наизнанку, рассказать о боли, о потере, о Тираме и о том, что до сих пор не давало мне покоя. Но слова застревали в горле.

— Дай мне время, Райли, — прошептала я, опустив глаза. — Пожалуйста.

Он помолчал, а потом его рука скользнула к моему подбородку, мягко приподнимая лицо. Его большой палец провёл по моей щеке, и я почувствовала, как напряжение внутри медленно тает.

— Времени у нас ещё будет предостаточно, — сказал он, и в его голосе была такая нежность, что я едва не расплакалась. — Но я хочу знать, Зина, что жду не напрасно. Что ты мне доверяешь.

Я смотрела в его глаза, и что-то внутри меня дрогнуло. Я знала, что не должна, что это опасно, что я не могу позволить себе утонуть в этом серебряном омуте. И всё равно не выдержала.

Мои пальцы сами собой коснулись его груди, чувствуя твёрдость под тканью рубахи, а его рука скользнула мне на талию, притягивая ближе. Наши лица сблизились, и я почувствовала его дыхание — тёплое, чуть резкое, пахнущее морем и ветром. Его губы были так близко, что я уже почти ощущала их вкус, и моё сердце заколотилось, как когда-то, в далёкой юности прошлой жизни, когда я ещё верила в любовь.

Но в этот миг что-то изменилось.

Едва уловимый запах — сырой, с металлической горчинкой — ударил в ноздри. Я замерла, глаза распахнулись, и я увидела, как в полумраке хижины витает тонкая, почти невидимая дымка. Она клубилась у пола, цепляясь за ножки стола, за стены, словно живая. Сердце ухнуло в пятки. Это могло означать только одно…