Книга Соленья и варенья от попаданки, или новая жизнь бабы Зины, страница 181 – Ри Даль

Его улыбка померкла, и он посмотрел на меня с сочувствием.

— Мне жаль, что ты так и не узнала ничего о своём ребёнке, — сказал он тихо.

— Узнаю, — ответила я с уверенностью. — Когда-нибудь узнаю.

— Конечно, — согласился Райли. — Непременно узнаешь. Я в тебя верю.

Он крепче обнял меня, и я на миг прижалась к нему, но тут же продолжила:

— Меня не только это беспокоит, Райли.

— Да? А что ещё? — спросил он, вглядываясь в моё лицо.

Я почувствовала, как внутри закипает обида.

— Разве ты забыл, что рассказала Эллая?

Он нахмурился.

— О твоей подруге? Да, её очень жаль. Но ей, увы, уже ничем не поможешь…

Я сжала кулаки, стараясь не сорваться.

— Не о Мирине! А о её ребёнке. И о других детях Тирама. И о его жёнах…

Райли тяжело вздохнул, его голос стал чуть резче:

— Зина, ты не можешь спасти всех. Знаю, ты храбрая и сильная. И с этой… как ты сказала? Нервной системой у тебя всё в порядке. Но бывают вещи, на которые мы не можем повлиять.

Я отстранилась, обида жгла глаза.

— Как ты можешь так рассуждать?

Он пожал плечами с привычной лёгкостью.

— Так меня научила жизнь. Если бы я думал о ком угодно, кроме себя, я бы не выжил.

Я помолчала, чувствуя, что его слова неприятны мне, но в глубине души понимала, что он, возможно, прав. И всё же…

— Может, ты и прав, — неохотно согласилась. — Но я не могу просто выбросить это из головы. Это слишком важно. Не только для меня, а для всего Торесфаля.

Райли вскинул бровь, его тон стал насмешливым:

— Зина, с каких пор ты решила податься в политику?

— С тех пор, как узнала, что судьба этого мира могла сложиться иначе, если бы истинный правитель был у власти, — отрезала я.

Он покачал головой.

— Мы этого не можем знать. Возможно, он был бы ужасным правителем. Да и зачем об этом рассуждать, если он давно мёртв?

— А если жив? — выпалила я. — Что, если маленький Ронар и сестра Эллаи выжили?

Райли рассмеялся, но смех его был безрадостным.

— Тогда он уже давно не маленький и вряд ли жаждет взойти на престол.

— Почему это? — упрямо спросила я.

— Потому что жизнь его вряд ли баловала, — ответил он беспечно. — Да и будь сестра Эллаи жива, она бы наверняка рассказала мальчику, кто он есть, и он бы заявил свои права на трон. Но этого не случилось. А это, скорее всего, значит…

Он не договорил, но я и так поняла. Это значит, что Ронар Влассфор погиб. Я хотела возразить, но тут меня вдруг осенило:

— А что, если Ронар не знает, кто он такой?

Райли отмахнулся:

— Не знает и не знает. И мы тоже не знаем, кто он и где. И не нашего это ума дело. У нас есть своя задача, о ней и следует думать.

Он снова притянул меня к себе, но я не могла так просто отпустить этот разговор.

— Райли, а тебе самому разве никогда не хотелось узнать о своём рождении? — спросила я тихо. — Ты ведь не знаешь, кем были твои отец и мать.

Он глубоко вдохнул, его лицо потемнело.

— Конечно, хотел бы, — признался он, и в голосе его мелькнула грусть. — Но это невозможно. Да и какая разница, что там было в прошлом? Важнее то, что есть сейчас.

Я положила голову ему на плечо, чувствуя, как его тепло успокаивает меня, но лишь на миг.

— А для Ронара была бы большая разница, — сказала я тихо.

Райли наклонился ко мне, его губы коснулись моего лба.

— Об этом пусть позаботится Целлиана, — прошептал он. — А я позабочусь о тебе. И о Санне.