Книга Люся, которая всех бесила, страница 119 – Тата Алатова

Федор Горелов собирался построить свое политическое амплуа на широте взглядов – мол, для него все равны, а встречаться с навью в порядке вещей.

И это было вроде как разумно, но что-то внутри Люси тихонько скреблось и свербело.

Где грань между принятием и извращением?

– Я нашел еще двух навей, которые работали в «Вишенке», – объявил Ветров, – теперь позиции обвинения в суде будут прочнее. Это будет процесс века! Умертвия против людей. Терентьев сядет очень надолго.

– Молодец, – похвалила его Люся, – Суслов не зря назвал тебя рьяным.

Он скинул пальто, поставил бутылку на стол и замер посреди кухни, разглядывая ее.

Не знал, как вести себя дальше?

Кто они теперь? Снова просто соседи или соседи с привилегиями?

Как строить отношения, если вы все еще не особо друг другу нравитесь, но уже вроде как не чужие люди?

Ох, права Нина Петровна, секс все усложняет.

Или нет.

Люся встала, шагнула к Ветрову и решительно его поцеловала – что уж теперь изображать из себя черт знает кого. Он откликнулся мгновенно и охотно.

– Ты знаешь, – спросила она через несколько минут, – что у Великого Моржа родилась внучка-коркора? И партия «Равенство равных» создана для того, чтобы сформировать более благоприятную среду обитания для этой девочки? И это сводит меня с ума – потому что я никак не могу понять, до какой степени готова его поддерживать. И «Явь» мне теперь тоже кажется очень подозрительной. А порнобоян оказался мерзким типом. Мне писать с ним интервью, но я боюсь, что не смогу сохранить объективность. А Самойлов теперь работает в пресс-службе прокуратуры, я-то думала, что ему выпишут хотя бы административку и не подпустят к таким должностям. А ему как с гуся вода! Могу я подать на него в суд за причиненные мне нравственные страдания?

У Ветрова были тонкие морщинки вокруг глаз, усталая складка у губ, веселые бесенята во взгляде. Он был доволен собой и прошедшим днем и слушал ее внимательно, чуть склонив голову набок и рассеянно поглаживая Люсину щеку, завитки волос, шею.

– Крылова, основателя «Яви», я вызвал на допрос, – сказал он мягко. – Федора Горелова не спеши пиарить – все-таки он у нас под подозрением пока как клиент «Вишенки». Самойлова по-родственному прикрыл Китаев. Если ты готова бросить вызов твоему Великому Моржу, то я дам тебе грамотного юриста.

– Пока не готова, – подумав, решила Люся, – забей, я изведу Леню без всяких юристов.

– Вот уж не сомневаюсь! – Он захохотал и снова полез целоваться.

Сидя на кровати в позе лотоса, Люся прислушивалась к шуму воды в ванной.

Праздника с шампанским не то чтобы не получилось, просто было уже поздно, и у Ветрова, который в принципе алкоголь не жаловал, начали слипаться глаза после двух глотков, и как-то быстро стало понятно, что вечер тяжелого и длинного понедельника – не лучшее время для отмечания чего бы то ни было.

И вот сейчас Люся, во всем любившая справедливость и равновесие, скрупулезно подсчитывала: а не получается ли так, что она слишком многим обязана Ветрову? Это было бы совершенно неприемлемо, потому что еще не хватало быть ему должной, но посудите сами: он спал на ее диване, оплачивал охрану, бегал по городу в поисках навей (ладно, это его работа, вычеркиваем) и трепал нервы Великому Моржу, чтобы тот энергичнее ловил Люсиного маньяка, – впрочем, наверняка ему нравилось дергать Китаева за усы, вычеркиваем тоже.