Книга Люся, которая всех бесила, страница 157 – Тата Алатова

Люся проводила ее мрачным взглядом.

– Устроился с комфортом, – прокомментировала она. – Чего еще от тебя ждать! Бабушка там ночей не спит, все глаза выплакала…

– Бабушка – жена дедушки, – возразил он спокойно, – нервы у нее как канаты. Люсь, ты чего такая злая? И бледная? Переволновалась? Не выспалась?

– Сам-то как думаешь? – буркнула она. – Вон какие страсти вокруг Синички. Синички! Нашли, блин, матерого серийника… Я тебе принесла апельсины и кефир, не знаю, что еще носят в больницу.

– Отец завалил все отделение деликатесами из «Балалайки». – Он улыбнулся. – Но спасибо. Очень мило с твоей стороны. Люсь, я в общем-то не заразный. Ты можешь подойти ближе. И даже поцеловать меня, если хочешь.

Она не двинулась с места.

– В инфекционках я не целуюсь, – сказала угрюмо. – Это негигиенично. Как ты в целом себя чувствуешь? Ничего не болит?

– Спасибо, – кисло ответил Ветров, тоже перейдя на нейтрально-сухой тон, – просто отлично себя чувствую. Лучше не бывает. А главное, так вовремя. Так кстати вышел из строя.

Люся вздохнула. Она и сама не очень понимала, почему ведет себя как помесь законченной стервы с девственницей.

Потому что ужасно неприятно видеть его на больничной койке с капельницей?

Потому что это же Ветров – всегда вроде как сам по себе, но всегда где-то рядом?

Или потому что ходят тут всякие медсестры и улыбаются? В последнем случае это уже клиника.

К маренам всегда будут липнуть ярилки, это биология.

– Прости. – Люся поставила пакет с продуктами на тумбочку рядом с ним и все-таки наклонилась, быстро клюнула Ветрова в щеку, – как-то не по себе от больниц. У тебя бывает ощущение, что ты находишься внутри дешевого фильма? Где реплики у героев фальшивые, а сюжет банальный?

Он подумал и кивнул.

– На зоне что-то похожее было. Я тут такие флешбэки ловлю, что готов на стену лезть. Как будто меня опять насильно закрыли. А ты, вместо того чтобы сидеть рядом и держать меня за руку, бегаешь при любом удобном случае к Китаеву.

– А кто просил тебя подставляться под трясовицу? – вспылила она. – Знаешь, от моего сидения рядом толку ноль. Я же не капельница!

– Господи, женщина, тебе знакомы слова «сочувствие» и «поддержка»?

– Всегда было интересно, есть ли на свете хоть одна женщина, которой нравится, когда ее зовут «женщиной». Что за пещерные замашки, Пашенька?

– Сдаюсь! – объявил он и закрыл глаза. – Выметайся отсюда. У меня нет ни малейшего желания с тобой ругаться.

Люся немедленно уселась на краешек его кровати.

– А потому что не надо было… – начала было она, но Ветров сердито ее перебил:

– Ты меня пилишь, как будто мы двадцать лет женаты! Я не подставлялся под трясовицу, вел себя осторожно. Я принял всерьез твое предупреждение. Это не было каким-то сорвиголова-поступком. Просто так получилось. Все.

– Ладно, – она стиснула его ладонь, – хорошо. Видишь, я тебя держу за руку. Бессмысленный, но милый акт поддержки, все, как ты хотел.

Ветров приоткрыл один глаз и посмотрел на нее. На его лице было раздражение, скептицизм и любопытство.

– Ну и что это было?

– Мы с Тамарой Ивановной все подробно обсудили, – объяснила Люся, – и пришли к выводу, что смертельная опасность мне не грозит. А вот тебе, кажется, да. Поэтому меняемся. Теперь ты у нас охраняемый объект номер один. Теперь тебе надо быть осторожным и бдительным.