Книга Соломенное сердце, страница 36 – Тата Алатова

— Сильно сомневаюсь, — процедил он, — что оно проточное.

Теплее стало совсем чуть-чуть, и долго они здесь ни за что не протянут. Поля невольно клацнула зубами, прижалась к Дане в поисках тепла. Он тут же обнял ее, помог встать.

— Давненько я не видел такого наглого человечишки, — прозвучало над их головами. Будто заснеженные вершины заговорили. — Но я приветствую проклятую, отмеченную материнским благословением Миры.

Поля жалобно посмотрела на Даню — когда это ее Смерть успела благословить? Он супил брови, соображая, а потом его лицо прояснилось.

— А! Избушка, старуха, — шепнул он, — потом объясню.

Даня, не выпуская Полю из объятий, церемонно поклонился во все стороны, отчего ей тоже пришлось кланяться.

— Благодарю, ледяной владыка.

— Купель ждет тебя, — недружелюбно вздохнули горы.

Поля на всякий случай вцепилась в Даню, вдруг испугавшись, что он бросится в воду. Это озеро ей совершенно не нравилось.

Дане, кажется, тоже. Перехватив ее поудобнее, он вытянул шею, разглядывая голубую поверхность.

— И что делает эта купель? — спросил подозрительно.

— Дарует вечность.

Даня скривился, будто хлебнув кислятины.

— Как слышу про вечность, так сразу хочется деру дать, — пожаловался он. — Поленька-Полюшка, я отпущу тебя ненадолго, очень уж интересно, какой бы я увидел эту лужу, если бы добрался сюда один.

— Ты бы не добрался, — заметила она укоризненно. Даня проигнорировал ее замечание.

— Но если что, ты меня сразу лови, — попросил он. — Можно и по уху.

Как будто ей требовалось разрешение.

Поколебавшись, он отошел на несколько метров, закрыл глаза, открыл снова. Хохотнул.

— И ничего, — выплюнул зло. — Я его даже не вижу. Дорога, ущелье… Плюхнулся бы, как миленький, и даже не понял, во что.

— В вечность, — подсказала Поля.

— Мертвая вода, что ли? — предположил Даня. — А, ледяной владыка?

Горы угрюмо молчали.

— Зайца бы, — размечтался Даня, — или мышь какую-нибудь. Подопытную.

— Давай мыслить логически, — с интонациями учительницы по математике сказала Поля. — Чего бы хотела твоя Чуда от тебя? Угробить? Утопила бы еще в Плоскогорье, зачем сюда тащить?

— Вечность, Чуда, вода, — Даня пожал плечами. — Ничего на ум не приходит.

Поля похлопала его по плечу, утешая. Подошла к озеру, вглядываясь в воду. Не прозрачная, нет, плотная, густого голубого цвета. Манящая. И пугающая одновременно. Смертью тут не пахло, чем-то другим. Неуловимым. Облака, которых было не видно, отражались на поверхности, складываясь в некие фигуры.

— А что значит дуга в круге? Ну как будто месяц в луне?

— Месяц в солнце, — поправил Даня, — триединство.

Поля вспомнила: когда-то их было трое — равных друг другу богов. Дара, Мира, Лорн. Жизнь, смерть, перемены.

— Может, твоей мокрой подружке надоел любовник-человек? И она решила превратить тебя в духа?

— Невозможно! Духи — это капли силы ушедших богов, люди не могут ими стать, булькнувшись в какую-то лужу. Да и васс-мужчин не существует.

— Ты был бы прекрасной мокрой женщиной, — бесхитростно объявила Поля.

Даня аж закашлялся от возмущения.

— Давай рассуждать логически, — передразнил он язвительно. — Зачем бы Чуде еще одна васса? Их и без того полным-полно.

— Любовь?

— Духи не умеют любить, Полюшка. Только играть и забавляться.

— Старый горт твоей обменной семьи любил погибшего ребенка, чье место ты занял.