Онлайн книга «Дочь атамана»
|
Тут Саша зарыдала уже в полный голос, уткнувшись носом в подушку. И не потому, что хотела разжалобить деда, а потому, что знала: отныне вопрос, кого выбрал бы Михаил Алексеевич, станет мучить ее до конца дней. — Будет-будет, — ворчливо пророкотал дед, — я позову кого-нибудь. Пусть тебя переоденут. — Да не надо кого-нибудь, — Саша слепо вцепилась в его руку, не позволяя сбежать. Он снял с нее парик, дернул за усы, отклеивая их, погладил по голове. — Ты подумай сама, девонька, между вами ведь пропасть. Он же по годам мне ровесник, Саша! Не противно тебе? Ты на оболочку-то не смотри, ты внутрь глянь! Внутри-то, Саша, старик. — Ничего и не старик, — тут она села, утирая слезы, притихая, и на нее немедленно напала икота. — Вы не понимаете просто… просто… я все равно… — Все равно ей, — дед покачал головой. — Представляешь, что отец твой скажет? — А вы отец отца моего! Усмирите его! — Вот тебя легко ли усмирить? И Сашка такой же! Все мы одной бешеной породы. — Ну тогда я с папой сама справлюсь. Вы, главное, не мешайте! Он вздохнул: тяжело, устало, расстроенно. — Ну вы же сами меня ему предлагали, — напомнила Саша, — теперь-то что? — А теперь мне жалко тебя, блаженную. Ведь не пуговицы берешь, мужа! А ну как всю жизнь себе изломаешь? — Ну, тогда вы найдете способ избавить Александру Александровну от обузы ее, — вдруг раздался голос Михаила Алексеевича. Саша взвизгнула, вообразив себе, какое удручающее зрелище собой представляет — опухшая, зареванная, икающая, — и закрыла лицо руками. — И найду, — угрожающе произнес дед. — Я принес вам воды, — кажется, Михаил Алексеевич приблизился к дивану. Они в одной из малых гостиных, сообразила Саша. Звуки музыки здесь были громче, надрывались скрипки. — Пейте маленькими глотками. — Не буду, — отказалась она, — мне и без того хорошо. — Лекарь прав, — задумчиво проговорил дед, приободрившись, — если твое замужество выйдет несчастливым, то я запросто оставлю тебя вдовой, Саша. — Господи, — она раздраженно фыркнула, вспомнила, что Михаил Алексеевич видел ее в куда более ужасающем состоянии и даже шил изнутри, отняла руки от лица и взяла стакан. Зубы стукнули о стекло. — Сил моих с вами нету! Угрозы да угрозы! Михаил Алексеевич вовсе на нас не похож! Он под кнут шагнул добровольно, хоть ведь мог защититься, объясниться… нет, нет! А вы — всё принуждением да злобой решить хотите. — Ну здрасьте, — обиделся дед, — уже и Лядовы не по душе тебе, Саша? Чего теперь тебе надобно, девка? — Вот его и надобно, — она ткнула палец в неподвижного Михаила Алексеевича, собранного, вернувшего свое хладнокровие, — вместе с детьми его, и сельской лечебницей, и… Тут он изумленно глянул на нее, и Саша вспомнила, что ведь не обсуждали они это. Она сама догадалась в тот день, когда к деревенскому старосте ходили, — уж больно увлеченно Михаил Алексеевич с крестьянами возился. Он склонил голову, настороженный, упрямый, смурной. — И действительно, Василий Никифорович, открыть бы больничку да школу… мне ведь и сруба деревянного хватит, а земли у вас вдосталь. — Свалился бессребреник на мою голову, — проворчал дед, но уже сдаваясь, смиряясь. — Пустишь нас по миру — голову откручу! А сруб свой ставь, нехитрое дело. Только это зимой время на всякие глупости есть, а наступит весна — невпроворот дел у управляющего имением. |